Франтишек Фрида - Опасная граница: Повести

— Вещи, которые он хочет взять с собой, находятся не у него, а у парикмахера Вальдхаузера. Вы его знаете. Это надежный человек, бывший социал-демократ. Сходите два-три раза, а потом можно жить какое-то время припеваючи.

Контрабандисты молчали, не зная, что ответить. Если бы речь шла о товаре, Ганс бы сразу отказался. Но Кубичек предлагал им совсем иное. И потом, их просил об одолжении человек, который давал им заработать, никогда не мелочился и относился к ним довольно уважительно. Контрабандисты знали его не один год и в любой момент могли у него поесть и отдохнуть.

— Нет ли здесь подвоха? — спросил Ганс осторожно.

— Я же сказал, брат хочет нелегально эмигрировать. Почему вы перестали мне верить? Разве я когда-нибудь обманывал вас?

— Нет, никогда, — согласился Кречмер.

— Если бы вы обратились с такой просьбой месяц назад, мы бы сходили далее днем, — медленно заговорил Ганс. — А теперь обстановка в корне изменилась. Я убил их главаря. Не знаю, кто разболтал, однако теперь каждый об этом знает. В трупе обнаружили две пули из моего пистолета. Но мне плевать, пусть знают, что я умею хорошо стрелять и ночью. Для нас с Зееманом здесь было слишком тесно. Один из нас должен был исчезнуть. Исчез он, и мне бы не хотелось отправиться вслед за ним. Я говорю сейчас совершенно откровенно. Какой смысл мне лгать? Мне кажется, в рейхе что-то произошло, но что именно — неизвестно. Не забывайте, гестапо ищет связи нелегальных организаций в Германии с эмигрантами. Поэтому они и забрали вашего брата. Если бы я тогда подписал бумагу, в которой говорилось, что Бюргеля передал нам он, его бы никогда не выпустили. Наверное, у гестапо просто нет доказательств. Не знаю, что-то мне во всей этой истории не нравится, но вот что — никак не пойму.

— Послушайте, Ганс, если бы они что-то знали, брата наверняка уже не было бы в живых. Вам ведь известно, как сейчас наказывают в Германии за такие дела, — сказал коммерсант.

— Его могли выпустить специально, чтобы через него выйти потом на других.

— Я тоже об этом думал. Но вы ведь пойдете не к брату, а к Вальдхаузеру.

— Письмо пришло почтой?

— Да, как обычно.

— Почему же он не послал Дерфеля или жену?

— Наверное, потому, что не чувствовал никакой опасности.

— А может, он находится под наблюдением?

— Откуда мне знать? Может, за ним и следят, но для того, чтобы исчезнуть из дома ночью, я думаю, большого искусства не требуется.

С минуту в комнате было тихо. К ним подошла Марихен. Ганс чувствовал, она хочет что-то сказать. Но девушка, постояв, отошла — видно, не решилась вмешаться в разговор мужчин.

— Будет тяжело, — вздохнул Ганс.

— И еще как! — продолжил его мысль Кречмер. — Дело такое, что и головы можно лишиться. Цена жизни дороже золота.

Коммерсант внимательно посмотрел на старого контрабандиста. Тот заговорил о деньгах — значит, уже подсчитывает, сколько можно на этом деле заработать.

— Я заплачу вам очень хорошо!

— Знаете, в данном случае деньги не играют для меня никакой роли, — заявил Ганс.

Кречмер взглянул на него непонимающе, и коммерсант почувствовал, что наступил тот самый момент, когда нужно пустить в ход новенькие, хрустящие ассигнации. Он вытащил бумажник и бросил на стол два банкнота,

Контрабандисты молча посмотрели на деньги.

— За каждый переход вы получите по сто крон. Видите, я сорю деньгами как сумасшедший, — сказал коммерсант.— Другие ходят за десять крон и еще благодарят меня за то, что я даю им заработать.

— Я тоже ходил за десятку, — возразил Ганс, — но тогда это были просто прогулки. А теперь наш путь прогулкой не назовешь. Что, если за вашим братом следит гестапо?

— Чепуха! — бросил Кубичек с досадой.

— Но исключать такую возможность мы не можем.

— Господин Гессе, я ведь хорошо вам платил...

— Послушайте, деньги меня сейчас совершенно не интересуют, — прервал его Ганс. — Если я пойду туда, то только из-за вашего брата, попавшего в трудное положение. Могу представить, каково ему сейчас.

— Две сотни за каждый переход! — неожиданно выпалил Кречмер. — Вы заработали на нас кучу денег. В последний раз груз, который мы для вас перетащили, был таким тяжелым, что мы чуть было не надорвались. Когда я узнал, что один объектив к фотоаппарату стоит тысячу крон, а то и дороже, мне даже дурно стало. Мы же носили на спине целое состояние! А теперь вы торгуетесь с нами, будто речь идет не о брате, а о мешке сахарина.

— Папа! — одернула контрабандиста Марихен.

— Черт возьми, тогда сами назовите цену! — взорвался Кубичек.

— Если вы мужчина, то положите на стол пятьсот крои для Марихен. В качестве свадебного подарка. Она ради вас побегала достаточно, и притом бесплатно. Вы же не принимали ее в расчет.

С минуту стояла тишина. Девушка осуждающе смотрела на отца. Коммерсант кивнул, словно соглашаясь, но почему-то молчал. Кречмер загнал его в угол. Кубичек не хотел ссориться с контрабандистом, ведь тот был ему нужен. Страх за брата мучил его. А при благополучном исходе они перенесут много ценностей и денег. Так чего же он торгуется из-за каких-то нескольких сотен?

— За каждый переход вы получите по сто крон, а свадебный подарок для Марихен за мной, — сказал торговец. — Когда пойдете?

— Сначала я хочу увидеть на столе эти пятьсот крон, — ухмыльнулся Кречмер.

— Ничего мне не надо! — воскликнула девушка. — Вы же оба пообещали, что не пойдете больше в рейх. Вы же знаете, что вас там ждут.

— Ждать-то они нас могут, а вот увидеть... это другой вопрос, — усмехнулся Ганс.

— Ганс, будьте благоразумны хоть вы! — умоляюще взглянула на него Марихен. — Мне не нужны эти деньги! Я не хочу получить их такой ценой!

— Вчера я стрелял в подставку под пивную кружку с расстояния ста шагов и из пяти выстрелов попал трижды, — с гордостью заявил Ганс.

— Вы не хотите меня понять, — горестно вздохнула девушка.

— Ганс, я не буду платить, если вы пойдете, чтобы свести какие-то личные счеты, — предупредил коммерсант.

— За вещи не бойтесь. Вы получите их в полном порядке.

— Когда будете возвращаться оттуда в последний раз, с вами пойдет брат с семьей.

— Я все еще не вижу на столе пятисот крон, — снова вступил в разговор Кречмер.

— За пять сотен люди работают целый месяц.

— Но они не рискуют жизнью! — отрезал долговязый контрабандист.

Ганс отодвинул назад к коммерсанту две сотни:

— Прощайте, господин Кубичек, разговор окончен. Ищите других безумцев, если не хотите по достоинству оценить, что сделала для вас эта девушка...

— Думаете, вы незаменимы? — раздраженно воскликнул коммерсант, не притрагиваясь к деньгам. В эту минуту он проклинал себя за то, что не сумел направить разговор в нужное русло.