Виктор Найменов - Окруженец

Я подошел к воротам и ощупал замок. Да, придется пошуметь. Я постучал по воротам рукояткой финки:

— Эй, мужики! Кто там есть, отзовитесь!

Послышался шум, потом чей-то хриплый голос произнес:

— А ты кто?

— Да свой я. Сколько вас там народу?

— Восемь человек.

— Теперь слушайте меня внимательно.

Я говорил негромко и за воротами слышал учащенное дыхание попавших в беду людей:

— Сейчас я взорву ворота, так что отойдите в дальние углы. Потом, как можно быстрее выскакивайте наружу и сразу заворачивайте за правый угол. Там оружие — винтовка, четыре автомата и гранаты. И запасные обоймы подберите, они вам пригодятся. Там и фонарик есть. Только делать это надо быстро, немцы совсем рядом. Ну, все, удачи!

Я начал привязывать гранату к воротам, и тут снова раздался голос:

— Товарищ, ты кто?

— Я же сказал, что свой. Поберегись!

Я дернул чеку и метнулся за угол, за левый. Тут же раздался взрыв. И ворота рухнули вовнутрь сарая. Сразу же послышался топот ног, пленники обретали свободу! Но и со стороны вокзала уже слышались автоматные очереди. Я не стал дожидаться начала боя и, петляя, перебежками рванул к вокзалу. А у амбара уже разгоралась схватка! И времени у меня не так уж и много, пленникам долго не продержаться. Мимо меня пробежала группа немцев, я пропустил их, а потом выпустил им в спины длиннущую, во весь магазин, очередь. Я не почувствовал никаких угрызений совести, здесь же не дуэль, в конце концов, и уничтожать я вас буду любыми способами.

В это время со стороны фронта к станции подходил состав, скорее всего санитарный. А я уже был у вокзала, и я принципиально не хожу сквозь стены, поэтому вжался в эту самую стену и метнул гранату в зарешеченное окно. Одновременно мимо станции прогрохотал санитарный поезд. Я заскочил вовнутрь и огляделся, никого не видно, одни перевернутые солдатские кровати. А где же этот гад лупоглазый? Осип говорил что-то про отдельную комнату! Вот и дверь с надписью «КАССА». Может быть, здесь он затихарился? Это тебе не безоружных людей вешать, скотина ты безрогая! Я подергал за ручку, дверь была заперта, но ничего, способ знаем! Я подложил «толкушку» под дверь, а сам укрылся в тамбуре. Раздался взрыв, и дорога открыта. Я полоснул очередью и заскочил вовнутрь. За столом сидел офицер и закрывал голову окровавленными руками. Я встал напротив него. Здесь было немного тише, но звуки боя доносились и сюда, значит, держались еще мои крестники, молодцы! Офицер поднял голову. Да, это он! Это рыло с выпученными глазами я всегда узнаю. А эти глаза уже готовы были лопнуть от страха. Конечно, он увидел пред собой свою смерть! В образе закопченного, окровавленного человека в советской пограничной фуражке, оскалившегося в злобной ухмылке, с радостными и веселыми глазами, и с автоматом в руках. Он приподнялся и издал неприличный звук. Я процедил сквозь зубы:

— Ну что, обосрался, дристун?

Он дернулся куда-то вбок, и я влепил ему пулю прямо между глаз, потом подошел и забрал документы:

— Добро пожаловать в ад, герр майор!

Я выскочил из вокзала, и вовремя, потому что бой у амбара уже затихал. И я прошептал:

— Спасибо, ребята.

Нужно было убираться отсюда невредимым, и я начал пробираться к стоявшему на путях эшелону. Тем более что паровоз уже дал гудок. И состав начал трогаться. Мне удалось подобраться к нему незамеченным, и я заскочил на сцепку между грузовой платформой и товарным вагоном. На платформе, укрытые брезентом, стояли два артиллерийских орудия. Скорее всего, среднего калибра — семидесятишестимиллиметровые. А еще здесь должен быть часовой и, хотя он проморгал мое появление здесь, его я упустить не должен. Вопрос жизни и смерти!

Станция медленно удалялась. Мне было одновременно и радостно, и грустно. Радостно от того, что я прищучил все-таки этого гада с лягушачьими глазами, хотя для лягушек это очень обидное сравнение. И что мне за начальство такое попадается на пути? Не офицеры, а засранцы какие-то! Что полковник на большаке, недалеко от границы, что этот земноводный. Хорошо бы, все офицеры у них были бы такими! Но это совсем не так, иначе бы немцы не зашли так далеко. Просто меня всегда тянет на самое дерьмо, все лучшее достается мне! Как говорится, муха зря не сядет!

А грустно было от того. Что погибли ребята, которых я даже не знал. Но они погибли, как солдаты, с оружием в руках, а не были просто расстреляны, как безмолвные рабы. И этот шанс им дал я. Вот, снова возгордился, с этим надо кончать. А то я стал считать себя очень уж безупречным и неуловимым. Этакий человек-невидимка! А такое самомнение для меня вредно. Ладно, хватит себя бичевать.

И тут я услышал шаги по платформе. Ну, наконец-то ты появился, а то я уже начал беспокоиться и замерзать. Надо же такому случиться, что остановился он прямо напротив меня, но смотрел не вниз, а на товарняк впереди. Я приподнялся немного, он меня увидел, но было уже поздно. Я дернул часового за ремень, и он упал на пути, как раз между вагонами. Подождав немного, я осторожно перебрался на платформу и заполз под брезент, поближе к пушке. Хорошо, что бы часовой был здесь один, а если нет? Но никого больше слышно не было, слава Богу! Да, похоже, я превращаюсь из комсомольца в верующего, ну и пусть. Потом я обошел всю платформу. Никого!

В этот момент меня и посетила безумная мысль. Нужны снаряды к этим пушкам, и их надо найти. Но искать их даже не пришлось, я сидел на ящике со снарядами. Они были подставлены под колеса пушек, что бы заклинить их. Отлично! Потом я осмотрел орудия. Все было в порядке, сняты только панорамы, а замки на месте. Но панорамы мне и не нужны. Только надо поторопиться, я же не знал, где у них будет остановка и смена караула. Но я буду сходить на той остановке, которая нужна мне! я расчехлил орудия, они были повернуты стволами в разные стороны. Первой зарядил пушку, которая смотрела в сторону паровоза. Приподнял ствол и прицелился через него поверх вагонов. Дорога здесь была относительно прямая, поэтому можно надеяться на удачный выстрел. И выстрел этот будет один-единственный. Вернее, не выстрел, а одновременный залп из двух орудий, только в разные стороны. Потом я зарядил второе орудие, привязал к спусковым механизмам стропы и уселся на борт платформы, держа в руках концы строп, как вожжи. Но управлял я совсем другой лошадкой!

Я выждал время, и мне нужно, чтобы состав замедлил ход, и чтобы я покинул его без всякого для себя ущерба. Наконец, скорость стала снижаться, наверное, поезд пошел на подъем. Летние ночи короткие, и уже немного посветлело, я даже различал паровозный дым, он был прямо по курсу, а обочины дороги были видны довольно хорошо. Я хотел нанести немцам как можно больше вреда, ведь второе орудие я зарядил для того, чтобы хоть немного повредить железнодорожный путь. Ну, что же! Пора! И я дернул за свои импровизированные вожжи. Залп! Пушки вздрогнули навстречу друг другу, платформа закачалась, а я прыгнул под откос. Мне повезло, и приземлился я довольно удачно, немного только локоть повредил. Еще во время своего кувыркания я услышал разрыв снаряда впереди по ходу поезда, а потом пришло время и второго. И вот тут началось какое-то фантастическое зрелище — впереди раздалась еще череда взрывов, вагоны начали наползать друг на друга и валиться под откос. Да, это надо было видеть. Но наблюдать мне было некогда, нужно уходить отсюда, как можно дальше. А то меня могут и за воротник прихватить. Я начал продираться сквозь густые заросли ивняка. Вот вечно меня занесет, куда не надо. Да и под ногами хлюпает болотистая почва. Может быть, это и к лучшему, следов нет. Что-то я зациклился на этих следах. Кто здесь будет искать одинокого диверсанта, когда взрыв был далеко впереди? Вот так я и мыслил, продираясь сквозь кусты. Впереди уже виднелся лес, и я рвался к нему, ничего не замечая вокруг. Минут через двадцать я, наконец, приземлился под ствол сосны. И дышал я так, как будто на мне пахали. Надо сказать, что за все время моего пути постоянно слышались взрывы, а когда я добрался до леса, то они прекратились. Меня так и подмывало увидеть результаты своего труда, и я начал оглядываться по сторонам в поисках подходящей «вышки». У меня на это дело был уже глаз набит. Так что долго искать не пришлось. Это оказался роскошный корявый дуб, я без особого труда забрался на него, даже разбитый локоть мне не очень мешал. Место было прекрасное, и я не очень кривил душой, когда говорил, что незаметно превращаюсь в обезьяну, потому что нюхом чуял хорошие места для устройства «гнезда». Вот и отсюда обзор был довольно хороший, и место катастрофы просматривалась неплохо. Мне пришлось порадоваться, глядя на результаты. Как говорится, радуюсь я, это мой труд вливается в труд моей республики! Вот так-то, ни больше, ни меньше!