Виктор Терещатов - 900 дней в тылу врага

Пренебрегая броней, Веренич упросил меня принять его в отряд и теперь шел вместе с нами. Он, как и все, нес на себе взрывчатку, боеприпасы и листовки.

Поход в тыл врага доставлял Вереничу нескрываемое удовольствие. Но бойцы на первых порах относились к нему с недоверием. Помню, перед выходом в немецкий тыл они подошли ко мне:

— Как бы не утек этот друг в свою Польшу…

Дмитрий Веренич оказался смелым партизаном. Его бесстрашие и отвага, искренность и прямота скоро создали ему непререкаемый авторитет среди бойцов. В бою он всегда был первым. Зимой сорок третьего года Веренич единодушно был избран комиссаром отряда. Однажды Веренич, Поповцев и я проезжали верхом мимо бывшего барского имения. Вереничу захотелось пить. Он попросил нас обождать, а сам поскакал к имению. Когда вошел в дом, там оказались немцы. Пятеро солдат бросились к Вереничу, пытаясь схватить его живьем. Веренич не растерялся. Выскочив из дома и спрятавшись за угол, он быстро снял автомат и короткой очередью из него сразил, первого немца. Перебежав за другой угол, он уложил второго гитлеровца. Услышав выстрелы, мы поспешили ему на помощь. Возле имения мы увидели пятерых убитых вражеских солдат. Последнего из них Веренич уложил прикладом автомата.

— Попить спокойно не дадут, черти, — говорил он, утирая рукавом потное лицо.

В Купуе нам предложили воспользоваться услугами слепого проводника из деревни Мамонькино, рассказали, как найти его, дали пароль.

Лунной ночью отряд подошел к деревне. Здесь кончалась нейтральная полоса и начиналась вражеская территория. Мы отыскали дом проводника. Хозяин быстро вышел на условный стук, словно давно поджидал нас. Седая борода его белела на темном ватнике, густые брови скрывали слепые глаза.

— Ну?.. — спросил он негромко.

— Веди, батя, — сказал я.

Старик повел нас огородами, потом полем. Он вел так быстро, что мы еле поспевали за ним. В одном месте проводник неожиданно стал. Остановились и мы. Я подошел к нему: невдалеке кто-то кашлял. Подождав минуты две, старик свернул влево, пошел сначала медленно, осторожно, а потом ускорил шаг. Недалеко от железной дороги он сошел с тропки.

— Вот так идите, — показал проводник палкой и снял шапку. — Помоги вам бог.

— Спасибо, отец, — отвечали бойцы.

В два ночных перехода группа пересекла две действующие железные дороги и снова оказалась в глубоком немецком тылу. Люди преобразились: стали подтянутее, серьезнее.

В то время из-за своей малочисленности наш отряд не мог нападать на крупные гарнизоны немцев. Но в наших руках было сильное оружие — листовки. В них правдиво освещались военные действия, рассказывалось о партизанском движении. Люди жадно читали их, передавали из рук в руки. Листовки появлялись одновременно в разных селах и деревнях. У страха глаза велики. Немцам и полицейским казалось, что вся местность наводнена партизанами. Гитлеровцы создавали специальные группы для розыска людей, распространявших листовки, но поиски не давали результатов. Опасаясь какой-нибудь неожиданности, полицейские стали по ночам укрываться в больших гарнизонах, а местные жители, довольные трусостью блюстителей порядка, рассказывали им наутро, будто по деревням ночью проходили сотни красноармейцев или отряды партизан.

Из всех листовок нам больше всех нравилась такая.

На лицевой стороне крупным планом был нарисован немецкий солдат в мундире без брюк. Позади солдата на коленях стоял плюгавый человечишка и угодливо лизал длинным языком зад фашистскому вояке. Внизу лаконичная подпись:

А на обороте было напечатано:

«Полицейский! Скоро Красная Армия придет в те места, где ты творишь свое черное, подлое дело. Народ сам выберет тебе заслуженную кару, и ты никуда не уйдешь от нее. Убежища у врага не ищи. Немцы знают, коль ты изменил Родине, то им изменишь всегда. Задумайся над своей судьбой. Вспомни родных, которых ты опозорил проклятым полицейским именем. Сегодня еще не поздно повернуть оружие, быть вместе с народом, но завтра может пробить твой час.

Эта листовка служит тебе пропуском в партизанский отряд или на сторону Красной Армии».

Население с большим удовольствием подбрасывало полиции подобные листовки. Да и сами немцы смеясь дарили их своим прислужникам.

Как-то наша разведка доложила, что в деревне Чернецово стоит казачья часть, которой командует русский подполковник. Что если попытаться уговорить казаков перейти на нашу сторону? Мы написали письмо и переправили с одной смелой девушкой в гарнизон. Письмо было вручено лично подполковнику. Выпроводив всех из штабной комнаты, офицер расспросил девушку об истории письма.

— Это провокация, — сказал он. — Говорите правду, иначе расстреляем.

Девушка была готова к любому обороту дела.

— Я вам сказала правду, — ответила она. — А смерти я не боюсь. Немцы убили моего отца и мать. Вы, русский, хотите расстрелять меня.

Она так посмотрела на офицера, что тот отвел глаза. Они долго говорили между собой. Прощаясь, подполковник сказал:

— О письме забудьте. Передайте своему атаману привет, но предупредите его, чтобы связных ко мне не присылал. За их судьбу не ручаюсь. Мы сами перейдем, когда надо, прямо в Красную Армию. А теперь идите.

Наступил конец сентября. Серебряные паутинки тонким кружевом окутывали ветви деревьев. Было тихо и спокойно. Птицы покинули свои родные места и улетели на юг. Только одинокие синицы, радуясь первым заморозкам, прыгали с ветки на ветку, перекликаясь пискливыми голосами.

Наш отряд стоял недалеко от асфальтированного шоссе Пустошка — Невель. Обстановка была серьезная: почти всюду в деревнях стояли немецкие части. Разговоры велись вполголоса. Старались как можно реже разжигать костры. Но вот однажды в нашем лагере вдруг раздался звонкий заразительный хохот. Мы вскочили на ноги и тут же обнаружили нарушителя дисциплины.

— Ты чего заливаешься? — сердито накинулись мы на него. Боец захлопал глазами.

— Я… так… случайно… вспомнилось… — растерянно оправдывался он.

На следующий день повторилась такая же история. Теперь смеялся другой боец. Оказалось, что кто-то из разведчиков принес в отряд сборник юмористических рассказов. Читая их, ребята забывались и надрывали со смеху животы. Книгу пришлось до времени отобрать.

Ведя разведку и разбрасывая листовки, мы не забывали о диверсиях на железной дороге. Ребята давно надоедали пустить их проверить взрывчатку.

И вот время подошло.

Диверсию наметили провести на участке Новосокольники — Идрица.

Под вечер две тройки партизан вышли к железной дороге. Одна из них, возглавляемая Виктором Соколовым, направилась восточнее Пустошки, другая, во главе с Поповцевым, — западнее. С Соколовым пошли Николай Орлов и Анатолий Нефедов; с Поповцевым — Николай Горячев и Василий Ворыхалов. Остальные партизаны пошли к шоссе Пустошка — Невель. Лес хорошо скрывал нас от постороннего глаза, и мы двигались днем.