Эрих Людендорф - Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918

Следующим утром совещание проходило уже под председательством его величества. Сначала обсудили общее настроение в Германии. Рейхсканцлер произнес несколько вступительных фраз. Я повторил свои соображения относительно боевого духа, высказанные накануне. После этого его величество предоставил слово статс-секретарю фон Гинце. Обойдя молчанием положение в Германии, он сразу перешел к обсуждению военно-политической обстановки, охарактеризовав ее так же, как и я накануне, и сделав тот же самый вывод. Явно взволнованный, он говорил со слезами на глазах. Его величество держался спокойно, и, согласившись с доводами статс-секретаря, поручил ему начать мирные переговоры при посредничестве королевы Нидерландов. Кайзер также напомнил о необходимости разъяснить народу принимаемые нами меры, сохранять единство и сплоченность в руководстве государственными делами. Рейхсканцлер указал на необходимость твердой власти внутри страны. На этом совещание завершилось. Глубоко тронутый, я пожал статс-секретарю фон Гинце на прощание руку.

Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург и я немедленно выехали в Авен. Я предположил, что и рейхсканцлер покинет Спа, чтобы, исходя из результатов совещания, проинформировать членов правительства и депутатов рейхстага об обстановке. Это была его прямая обязанность – активно включиться в разъяснительную кампанию. Но он остался в Спа и предоставил вице-канцлеру фон Пайеру и статс-секретарю фон Гинце объясняться с партийными руководителями Эбертом, Грёбером, Штреземаном, графом фон Вестарпом и Вимером. Для этого их 21 августа пригласили в имперское ведомство внутренних дел. На встрече статс-секретарь фон Гинце обрисовал военно-политическую обстановку и в заключение, в соответствии с решениями совещания в Спа, объявил о необходимости как можно скорее покончить с вооруженным противостоянием. Со своей стороны фон Гинце пообещал задействовать для достижения мира все доступные каналы. Присутствовавшие при этом господа признались мне, что только тогда в полной мере осознали всю серьезность нашего положения. Разумеется, информируя, фон Гинце проявлял сугубую сдержанность, чтобы не причинить ущерба нашим ближайшим военно-стратегическим планам и попыткам добиться мира. А вред был бы колоссальный, если бы мы, как это случилось позже, стали обсуждать наши намерения и замыслы в широком кругу. Зная характер наших врагов, можно было не сомневаться, что это привело бы лишь к продолжению военных действий и к диктату условий мира, равнозначных нашему уничтожению.

Дни, последовавшие за нашим возвращением в ставку, выпали особенно тяжелыми. Наше положение на Западном фронте заметно ухудшилось, и, хотя 14 августа, когда его величество повелел искать пути к переговорам о мире, оно оставалось еще относительно прочным, ощущение близкой опасности не покидало нас.

21 августа англичане перешли в наступление южнее Арраса, между Буалексом и Анкром. В полосе обороны группы армий кронпринца Рупрехта развернулись жаркие бои, продолжавшиеся почти без перерыва до конца войны и потребовавшие от командования и личного состава частей высочайшего напряжения всех сил.

17-я армия своевременно отошла на новые позиции, где английская атака захлебнулась. 22 августа она с согласия ОКХ нанесла мощный контрудар, который увенчался успехом, хотя лучше бы было от него воздержаться. Вслед за этим англичане расширили фронт прорыва дальше к югу. Ожесточенные схватки разгорелись по обе стороны Соммы, между Альбером и Брэ. Но у австралийцев ничего не получилось, и, таким образом, первые два дня закончились для нас благополучно.

У меня затеплилась надежда, что, быть может, нам хотя бы здесь снова повезет. Однако уже в последующие дни англичане, продолжая наступать прежними силами, вышли к Бапаму. Характерным для этих боев было использование противником множества танков, которые после короткой, но мощной артподготовки под покровом дымовой завесы глубоко вклинивались на узких участках в нашу оборону. Подобные приемы были нашими злейшими врагами. И их воздействие усиливалось по мере снижения боевого духа германских дивизий, роста усталости и увеличения потерь. В большинстве случаев эти глубокие, но узкие прорывы противника удавалось ликвидировать, используя резервы для контрударов с флангов. Однако существовало подозрение, что командиры на местах используют подчиненные им части чересчур поспешно и разобщенно.

В ходе дальнейшего наступления врагу удалось, оказывая давление с севера, оттеснить нас от реки Анкр. Оборонявшаяся у реки малоизвестная прусская дивизия практически не сопротивлялась и только внесла в наши позиции неразбериху. Условия борьбы на местности восточнее Альбера, изрытой оставшимися от прошлого сражения на Сомме многочисленными воронками, осложнялись еще и тем, что из-за плохого железнодорожного сообщения доставка резервов была сильно затруднена. К 25 августа обстановка оставалась крайне напряженной. Никто не сомневался: противник будет наступать и дальше.

Южнее Соммы, у дороги на Перонн, 18-я армия храбро отбивала непрерывные атаки противника.

20 августа французы нанесли удар между Уазой и Эной именно в той манере, как мы и ожидали. Своевременно сосредоточенные на данном участке штурмовые германские дивизии не успели с контрударом. В нашей обороне образовалась глубокая вмятина. Противник прорвался и в сторону Нуайона. Однако германская горнострелковая дивизия контратакой отбросила его назад, правда, не на исходные позиции. Между этими двумя основными прорывами в нашей главной оборонительной линии возникли и бреши локального характера. Обстановка складывалась таким образом, что уже представлялось нецелесообразным удерживать рубежи перед реками Уаза и Эллет. И ОКХ решило в ночь на 21 августа отвести правый фланг 9-й армии за реку Уазу, а расположенные в центре части в ночь на 22 августа перебросить на противоположный берег Эллета, продолжая при этом удерживать территорию северо-западнее Суассона. Несмотря на все подготовительные меры, это сражение опять закончилось для нас неудачно, что негативно отразилось на моральном состоянии наших войск. Солдаты уже не всегда выдерживали мощный артиллерийский огонь и массированные танковые атаки. И снова мы понесли огромные, невосполнимые потери. 20 августа тоже стало черным днем! Все буквально подстегивало противника к усилению натиска.

В последующие дни тяжелые бои шли по всему фронту между реками Скарп и Вель. 26 августа англичане начали наступление вдоль дороги Аррас – Камбре. Первые схватки имели для нас благоприятный исход. Но уже 2 сентября крупная танковая колонна англичан преодолела все препятствия и траншеи линии Вотана и расчистила путь своей пехоте. В итоге мы были вынуждены отвести свои войска, сражавшиеся между Скарпом и Велью. Это решение далось нам нелегко. Но таким путем мы сократили линию фронта и сэкономили силы – важное достижение при нашем значительном расходовании людских ресурсов. Условия жизни солдат, расположенных на линии Зигфрида и восточнее ее, заметно улучшились, в то время как противник оказался на территории, разоренной еще при отступлении весной 1917 г. Центр 17-й армии уже в ночь на 3 сентября отвели за канал Арлес-Мевр; отход прошел в полном порядке, в соответствии с планом. В целях дальнейшей экономии сил 4-я и 6-я армии осуществили давно подготовленный уход с выступа в долине реки Лис.