Нгуен Тяу - Выжженный край

— Я тебе только одно хочу сказать, — проговорила она сдержанно. — Не мучайся и не ругай ни себя, ни его. И вообще лучше с ним не ссорься, по-моему, он от этого только в ярость придет. Постарайся себя сдерживать. Мне кажется, он уже понял, что совершил страшную ошибку. Сам во всем откроется — тем лучше. Ну пока, мне пора…

— Хорошо, иди, у тебя много дел. А я еще немного посижу…

— Может, тебе нехорошо? — Кук с опасением посмотрела на ее бледное лицо, — Давай я посижу с тобой, вернемся вместе.

— Ты очень занята?

— Конечно, дел полно, но еще немного посидеть могу.

— Нет, тогда пошли. Мне уже лучше…

Они встали. Тьен попросила Кук поднести узел с бельем и одеждой. Пройдя немного, она вдруг спросила:

— Тебе сколько в этом году?

— Двадцать три…

— Какая у нас с тобой разная судьба… — задумчиво произнесла Тьен.

— Да…

— Я всего на два года старше, а у меня ужо трое детей…

— Может, тебе надоело дома… Может, тебя на какую работу устроить? Мы ведь очень в работниках нуждаемся, а у тебя опыт…

— Нет, Кук… Вся беда в том. что загордилась я, было это. Раньше вольной пташкой летала, а сколько сделать могла! Сейчас уже не то. Да и Банг вот себя запачкал, поэтому…

— Тьеп, ну при чем тут Банг? Разве ты за него ответчица? Главное, как ты сама — хочешь пли пот?

— Дай мне время подумать. Я вот про что тебя хотела спросить… — Тьен набралась смелости и на одном дыхании продолжила: — Нгиа погиб, его не вернешь. Конечно, ты занята, в работу с головой ушла, то да се, но все же о будущем надо подумать или нет? Замуж выйти, детей родить…

— Я больше ни о чем таком и по помышляю. Решила на всю оставшуюся жизнь — буду работать и жить вместе с братишкой.

— Да ты что! У Линя своя девушка уже есть! Ты о себе лучше подумай, тебе двадцать три всего, самая пора! Жизнь женская длинная, а молодость — коротка, ой как коротка! Ты молодец, работник хороший. Ну, а личная жизнь, молодость, счастье, где они? Подумай об этом…

Давно уже они не говорили вот так откровенно. Кук считала, что Тьен не только от дел отошла, но и вообще ей теперь, с мужем и с детьми, ни до кого особого дела пет. А она, оказывается, все видит, все замечает. Выходит, и за нее, Кук, у Тьен душа болит? А что же она сама, Кук?.. Неужели навсегда все перечеркнуто, как она сейчас сказала, неужели ничего, кроме дел, не осталось… Да имеет ли она сейчас право заботиться о себе, ведь на ее плечи возложена такая ответственность… Трудно думать о ком-то другом, когда твой любимый и года нет как погиб. По неужели на самом деле все копчено? Все, кроме работы?

И снова вспомнилось о работе — сколько дел, кажется, никогда их не переделаешь. Кук принялась перебирать и уме самые неотложные, их тоже накопилось немало.

Самым трудным было жилье. Вот привезли каркасы для домов. Кому распределить их в первую очередь? Ладно, с каркасами разберемся, а вот питание, одежда? Где их брать так, чтоб всем досталось? Как сделать так, чтоб к следующему году их волость сама себя зерном обеспечивала, чтобы не нужно было просить о дополнительных поставках? А школы, детские сады… А посадки деревьев на дюнах, борьба с засухой, борьба с наводнениями… Ведь это каждый год… Да еще нужно организовать бригады трудовой взаимопомощи из тех, кто приехал сюда из южных провинций. Как все это успеть, когда?..

Лодки, на которых везли свежесжатый рис из Чьеухыонга, пристали к берегу в том месте, где располагались волостные склады.

Место это известно было кровопролитными боями, которые вели здесь наши бойцы в ту самую ночь между войной и миром, то есть в ночь на 28 января семьдесят третьего года. И то, что теперь тут стояли продовольственные склады, которые кормили всю волость, приобретало особый, глубокий смысл. Знаменитая пятая высота… Следы боев нынче совсем исчезли, если не считать подбитой «тридцатьчетверки», до сих пор лежащей у края поля, засеянного маниокой.

Едва лодки стали у пристани, как вся река огласилась звонкими молодыми голосами. Ги, подбоченясь, стала на гору рисовых колосьев — на ее лодке их было заметно больше, чем на остальных, — и громко крикнула:

— Хватит хаханьки разводить! Рис — на берег!

— Ну и приказ! — засмеялся один из парней, что тоже были на лодках. — А куда его сгружать-то?

— В склады, куда еще! По если снопы сырые — оставлять на берегу! Ясно?

— Ясно! Ясно! — раздались ответные крики.

Оу разгружала свою лодку. Склады были под железной крышей, дом этот раньше служил местом встреч меж-ду нашими представителями и представителями марионеточного режима для урегулирования разных вопросов, которые постоянно возникали после того, как были размечены границы и объявлено о прекращении огня. На крыше еще сохранились следы зеленой краски. Сейчас в дверях толпились парни и девушки со снопами риса на плечах.

Перед складами был просторный двор — здесь обычно просушивали рис. И сейчас он был весь усыпан снопами, а по пим, издавая размеренный скрип, ходили кругами два катка — их тянули два буйвола. Надсмотрщиком был старый Нгиет. Буйволы ступали неторопливо, размеренно, старый Нгиет почти не понукал их: они хороню знали свое дело.

Молодежь окружила старика, наперебой принялась его хвалить. Так уж повелось, что эту в общем-то наиболее легкую работу исполняли старики да дети. Те, кто посильнее, запимался более тяжелым делом.

Старый Нгиет показал на одного из буйволов — это был тот самый знаменитый буйвол, которого оставили селу бойцы из К-1. Старик рассказал его славную биографию: поймали этого буйвола где-то в поле, куда он удрал во время бомбежек, чей он был — не знал никто. Так и остался он у бойцов, а те, уходя, передали его деревенским.

Оу храбро выступила вперед и попросила:

— Дедушка, а можно мне попробовать?

— Дайте ей, дайте, дедушка Нгиет, пусть позабавится! Со своим Линем она неплохо управляется, знать, и с буйволом сладит! — озорно подхватила Ги.

Старик расхохотался и передал вожжи Оу. Но стоило ему отвернуться, как первый буйвол, самый упрямый, обернулся к девушке и грозно наставил на нее свои рога. Оу тоже не растерялась. Она вперила в него свой взгляд, и так несколько минут они стояли неподвижно один против другого. Все уже думали, что животное вот-вот бросится на девушку. Но нет, буйвол постоял-постоял и пошел. За ним сразу двинулся и другой. Однако, пройдя шагов десять, упрямое животное снова стало как вкопанное. Старый Нгиет, посмеиваясь, уже собирался забрать у Оу вожжи, когда во двор вбежал какой-то парень в майке и старых пятнистых брюках, какие были у марионеточных солдат. Парень подскочил к Оу:

— Дай-ка мне, я попробую!

И тут неожиданно буйвол, тот самый, что верой и правдой служил когда-то бойцам из К-1, увидев пятнистые брюки, бросился прямо на парня, вздымая вверх клубы пыли и вороха колосьев. Затем он громко заревел, сбросил с себя упряжной ремень и бросился наутек.