Давид Алексеев - Начдив Иван Грязнов

— Вижу, — ответил тихо и, возвысив голос, обратился уже ко всем:

— Верно действуете, уральцы! Пора вперед. Пора в последние атаки! Фрунзе говорит, вся страна, сам Ленин смотрят на нас.

От Окулича начдив с военкомом поехали в бригаду Калмыкова.

266-й малышевский полк второй день стоял на отдыхе в развалинах хутора Васильевского. Высокий, худой комполка Аронет был хмур.

— Ты что, не в себе, Владимир Андреевич?

— Да так, — кинув руку на эфес неизменной своей спутницы — шашки, ответил Аронет. — Без дела мерзнем.

— Дело будет. До штурма считанные часы остались.

— Да!? — меняясь в лице, переспросил Аронет.

— Вот теперь человек человеком, а то как ворон был…

10 ноября Грязнов вернулся в штаб. Промокший пахнущий горькой солью Сивашей, но полный энергии и молодого задора он рассказывал Богомягкову:

— Канонада на Перекопе к югу удаляется. Сам слышал. Пошли, слово даю, опять пошли!.. Знаете, что Калмыков замыслил? Сейчас, когда на Перекопе успех, считает — нужно всей бригадой идти на переправу. Первый полк делает разведку боем. Два других поддерживают немедля. Общий штурм. Остановок быть не может. Весь Тюп-Джанкойский полуостров думает с ходу брать. Каков, а?!

— Думать можно, — не загораясь, откликнулся начальник штаба. — А действовать не придется.

— Почему?

— От командарма новые указания получены. Читайте.

Грязнов устало присел на скамью, скинул фуражку.

Командующий 4-й армии Лазаревич ставил в известность, что активная операция частей армии тормозится и сегодня, 10 ноября, никак не может быть проведена: нет тяжелой артиллерии, нет самолетов, суда Азовской флотилии вовремя не пришли. Приняв все это во внимание, Фрунзе санкционировал: войска 4-й армии смогут начать самостоятельные действия не ранее 13 ноября Начдив и сам понимал: до полной готовности к штурму еще далеко. Выделенные Фрунзе 42-линейные пушки, 48-линейные и 6-дюймовые гаубицы — в пути. К вечеру может, и подтянутся, но пока… У Калмыкова сто́ящей переправы нет. Только перекинули настил по обгоревшим сваям моста, но заухали дальнобойные Врангеля, и все разнесли по бревнышку. Правда, комбриг и теперь твердит: «Ничего, выручит наплавной!» А как артиллерию, конницу и боезапас по бревенчатой нитке перекинешь? И все же время не ждет. О Блюхере, о всех остальных частях армии Корка помнить надо.

Расправив листки телеграфной депеши, Иван Кенсоринович принялся перечитывать ее и неожиданно чему-то улыбнулся.

— А отсрочки может и не быть, Степан Николаевич, — обратился к Богомягкову и с привычной горячностью заговорил:

— Да, Фрунзе и Лазаревич указывают, что пока самостоятельно на штурм идти нельзя. Это так. Одним рано и не по силам. А если вместе, если разом с частями Блюхера? Как тогда?.. Будь здесь Михаил Васильевич, верю, сказал бы: «Только сейчас и не иначе, только в часы, когда на Перекопе вновь наметился перелом к настоящему и полному успеху!»

Побывав в последние дни у самой линии огня, начдив с уверенностью говорил, что сегодня противник явно не тот, подавлен, растерян. Грязнов чутьем угадывал — момент решительных атак назрел.

— Я — за, — поддержал начдива комиссар Романов. — Садимся за приказ.

«Еще вчера, — начал писать Богомягков, — части 6-й армии штурмом овладев укрепленными позициями на Перекопском валу, заняли Армянск и вышли на линию озерных дефиле на второй укрепленной полосе противника. Сегодня нашим войсковым наблюдением замечено, что артогонь на Перекопском направлении в течение дня удалялся к югу, что дает основания полагать, что 6-я армия и сегодня имеет успех в продвижении на Крымский полуостров».

— Приказываю, — возвысив голос, произнес начдив, — комбригам 90 и 89-й в целях разведки нанести короткий и сильный удар противнику На своих участках, в случае успеха развивая его в решительную операции по выходу на Крымский полуостров…

— Верно, в целях боевой разведки, — подчеркнул начальник штаба. — Против этого никто нам не возразит.

— Итак, — тряхнул головой Грязнов и твердо сформулировал завершающие строки приказа: — Подготовительную к удару работу произвести в полной скрытности от противника, самый удар нанести быстро, решительно и в полном взаимодействии. Начало операции в 2.00 11 ноября… О получении приказа и отданных в развитие его распоряжениях донести. Донесения через два часа.

Приказ за № 2088 был подписан в восемь часов вечера 10 ноября. Копии его ушли в бригады.

Ночью Богомягков коснулся плеча задремавшей начдива:

— Иван Кенсоринович, к прямому проводу вызывают.

Грязнов спустился в телеграфную, мельком глянул на часы: шли первые минуты новых суток. Подхватил с пола конец узкой ленты.

— Здравствуйте, товарищ Грязнов, — телеграфировал командарм Лазаревич. — Только что получил ваш боевой приказ… Как вы предполагаете организовать этот удар и почему, собственно, вы решили произвести его сегодня ночью, а не так, как было указано мною вчера?

Начдив уже собирался пояснить командующему, что он, вероятно, не обратил внимания на слова: «в целях боевой разведки», но Лазаревич опередил его:

— Если преследуется только целью разведка, то я конечно, ничего против иметь не могу.

Опасения командарма вызывала вторая часть основного параграфа приказа. Он напомнил, что подготовка к наступлению, как в инженерном, так и в артиллерийском отношении, далеко еще не закончена и посоветовал «ограничиться более скромными заданиями чисто разведывательного характера».

Грязнов встревожился: если так, надо отменять приказы Калмыкова и Окулича. А может, все-таки довериться их инициативе? Прямого запрета командарм не высказывает и даже разрешает «в случае обнаружения полной слабости противника переходить в общее наступление». Разрешает! А эти слова: «от 6-й армии до сих пор сведений о занятии укрепленных позиций еще не получил». О чем они говорят? Да, армия не получила, но Окулич опять и опять передает, что канонада на Перекопе продолжает удаляться к югу. Нет, отступать от задуманного нельзя.

Метра два ленты сползли вниз абсолютно чистыми. Лазаревич давал время на обдумывание. Мысли роились, перебивали друг друга. Пора же и отвечать.

— Здравия желаю, товарищ командарм! Серьезная операция мыслится мною только при наличии высказанных вами пожеланий, но, так как предпринимаемые до сих пор разведывательные поиски не дали мне… — передохнул, оглянулся на Богомягкова и, перехватив его молчаливый кивок, рискнул сгустить краски, — не дали решительно никаких существенных материалов, а также учитывая некоторую подавленность противника, порождаемую нашими успехами на Перекопском перешейке, я решил произвести серьезную разведку боем, дабы проверить всю силу устойчивости противника, и буду удовлетворен, если мне удастся, овладев первой линией, закрепить небольшой плацдарм на Тюп-Джанкойском полуострове для целей будущей операции…