Тест - тест

— Товарищ военврач, оставьте в медсанвзводе бригады. Не отправляйте в госпиталь.

Как и многим другим раненым, ему очень не хотелось покидать своих боевых друзей. Ведь тут он начал командовать батальоном. Здесь, в этой бригаде, награжден орденом Красного Знамени, принят в члены ВКП(б).

— С таким ранением, Сергей Аркадьевич, даже в госпитале пролежишь не менее полугода, — без всякой врачебной "дипломатии" отрезал Степанов.

Доктор был прав. Забегая вперед, :можно сказать, что лишь в мае 1943 года капитан Федянин (к тому времени он был повышен в звании) посчитал, с его точки зрения, реальным попроситься у госпитального начальства на фронт. На эту его просьбу ему с необидной иронией ответили, что отпустят на фронт тотчас же, как будет сконструирован танк специально для танкиста, умеющего ходить по земле только с тростью. И все-таки Сергей Аркадьевич своего добился. Он сражался с фашистами до победного дня.

В ходе этого же боя был контужен капитан Гладченко. Фугасный снаряд крупного калибра угодил под погон башни его танка, и башня сползла набок. По счастливой случайности, Сергей Кузьмич в это время находился около своей машины. Ударной волной его отбросило на несколько метров, и комбат попал в лазарет бригады.

Оставшиеся машины батальона в бой повел капитан Гоголев.

Танки маневрируют на поле боя, а наши пехотинцы вновь застряли. Гоголев отыскал командира стрелкового батальона. Тяжело раненный, тот 'лежал на дне траншеи. Около него хлопотал санинструктор. Пригнувшись, подбежали комиссар батальона Андрей Пынченко и политрук Иван Косиков.

— Аднрей Федорович! — обратился к комиссару Гоголев. — Требуется ваша помощь. Нет танкам ходу.

— Знаю, знаю, — закивал Пынченко. — Сейчас будем поднимать людей. Надо только преодолеть вот этот участок. Очень уж густо поливают сволочи...

Он повернулся и, пригнув голову, побежал по траншее. Гоголев и Косиков поспешили за ним.

— Баталь-о-о-он!—раздался зычный голос комиссара. — Слушай мою команду! За мной, по-пластунски, впере-е-ед!

Вынув из кобуры пистолет, Пынченко выбрался из траншеи и, вжавшись в перемешанную со снегом землю, пополз. То же самое сделали и Гоголев с Косиковым. Их примеру последовали бойцы. Через несколько минут стрелки поднялись во весь рост и с криком "ура" рывком бросились вперед. Капитан Гоголев, поравнявшись со своим танком, вспрыгнул на него и скрылся в башне.

Продвинулись не более трехсот метров, как по его машине ударил вражеский снаряд. Гоголев откинул крышку люка и в сердцах выругался: от ствола пушки остался один корешок...

— Чем теперь стрелять? — сокрушенно выкрикнул он.

Раздумывать было некогда. Капитан приказал механику-водителю принять правее, чтобы уберечь машину от попаданий в борт, а Ломову не прекращать огня из лобового пулемета. В это время командир взвода лейтенант Григорий Иваньков доложил, что на правом фланге прорвались штурмовые орудия.

Гоголев счел не обязательным свое пребывание в танке, лишенном пушки.

— Бегу к тебе! — передал он по рации Иванькову и соскочив с машины, поливавшей противника пулеметными очередями, короткими перебежками направился на правый фланг батальона.

Здесь наши танкисты увлеклись ведением фронтального огня и не заметили, как вражеские штурмовые орудия, ведя огонь на ходу, рассекли боевой порядок наших танков на правом фланге.

Иваньков, увидев подбегавшего Гоголева, открыл люк башни.

— Передай от моего имени, — крикнул капитан,— чтобы огонь перенесли вправо!

Гоголев стал взбираться на танк, и в ту же минуту по правому борту машины ударил осколочный снаряд. Гоголев исчез...

— Товарищ капитан, где вы? — высунувшись из башни, встревожено воскликнул Иваньков. И тут же увидел замкомбата лежащим метрах в десяти от танка.

Командир взвода вместе с радистом-пулеметчиком Смирновым наскоро перевязали раненого и контуженого капитана и на танке отвезли его в ближайшее укрытие.

Прибывшие военфельдшер Маша Кузнецова и санинструктор Зинаида Мошкина осмотрели пострадавшего.

— Ранен в правую ногу и бедро,— установила Маша и, склонившись к Гоголеву, спросила: —Товарищ капитан, кто вас перевязывал?

Раненый молчал, лишь невидяще смотрел перед собой.

— Потерял сознание, — шепнула Зина.

Кузнецова с упреком подняла глаза на лейтенанта

Иванькова.

— Гриша, это ты перевязывал?

Иваньков кивнул.

— Так я и знала! — рассердилась Маша. — Неужели вас в училище не учили, как оказывать раненому первую помощь? Ты же какую-то тряпку засунул в рану. Соображаешь?!

— Не тряпку, а кусок фашистского знамени,— поправил Иваньков. — Утром отбили. Часть пехотинцы забрали для чистки оружия. — Вынув из кармана брюк такую же тряпку, он шумно высморкался.

Гоголев застонал и шевельнул раненой ногой.

Медики сделали перевязку. Капитан тяжело вздохнул.

— Мария Федоровна, что со мной? — еле шевеля обветренными губами, спросил он.

— Ничего, товарищ капитан, обычное ранение. Ничего страшного, — успокоила его Маша.

Гоголев подозвал ближе к себе Иванькова.

— Гриша, возьми мой планшет с картой и пистолет, продолжай выполнять боевую задачу. — Осторожно повернулся на один бок, потом на другой, чтобы лейтенант смог снять и то и другое.

Не успели отправить раненого, как услышали предостерегающий голос появившегося рядом старшего политрука Целищева.

— Воздух!

Все привычно взглянули вверх. Над ними кружил бесшумно вылетевший из-за кургана вражеский самолет. В ту же минуту по нему ударили автоматные и пулеметные очереди. Чья-то пуля достигла цели, видимо, пробила бак с горючим. Самолет загорелся и начал планировать. Летчик, однако, успел сбросить несколько небольших бомб. Маша Кузнецова своим телом прикрыла раненого Гоголева. Зина побежала к старой воронке, намереваясь залечь в ней. Рядом раздался взрыв... Она еще несколько минут жила. Сил хватило, чтобы попросить тут же оказавшуюся подле нее Машу:

— Напиши сестренке Наде в Горький...

Это были последние ее слова...

Старшине Мошкиной Зинаиде Васильевне было ровно двадцать. Медаль "За боевые заслуги", которой ее наградили за вынос с поля боя пятнадцати раненых, получить не успела...

После излечения Петр Порфирьевич Гоголев в свою танковую бригаду не возвратился. Дальнейшая судьба этого отважного танкиста сложилась следующим образом.

Он три месяца лечился в пензенском госпитале. Выписался с протезной обувью. Медицинская комиссия решила списать его "вчистую" по состоянию здоровья. Однако Гоголев и слышать об этом не желал. Предлагали преподавательскую работу в училище — не согласился.

— Пока не победим, я должен быть на фронте,— твердо стоял на своем.