Владимир Миронов - Первая мировая война. Борьба миров

Схожая ситуация складывалась в России. Ученые обратили внимание на социализм как на метод модернизации. Представитель «легального марксизма», экономист и историк М. И. Туган-Барановский рассматривал социализм «как положительное учение». В работе «Теоретические основы марксизма» он писал: «Капиталистическое хозяйство не заключает в себе моментов, которые могли бы сделать его дальнейшее существование невозможным…Я не допускаю возможности наступления такого экономического положения, при котором капиталистическая организация хозяйства стала бы экономически невозможной и из капиталистического пепла возродился бы, как Феникс, новый общественный строй… Капитализм никогда не умрет естественной смертью — ему может быть нанесен смертельный удар лишь мыслью и волей человека». Такой «смертельный удар» и будет вскоре нанесен капитализму в России.

Правда, в начале XX в. многие рабочие имели очень смутное представление о социализме. Историк Ю. Кирьянов приводит данные, говорящие о том, что рабочая масса плохо понимала, что это за «зверь» — социализм. Один из корреспондентов писал в «Искру»: «В настоящее время о конечных целях движения (люди) говорят неохотно, а если и говорят, то конфузясь и краснея» (1901). В письме из Тулы упоминалось о том, что пролетарии в массе не знают, что такое социализм, и «считают его ругательным словом» (1902). О полном невежестве в этом вопросе рабочих говорят и другие факты. Однако то, что социализм должен представлять собой справедливое и равноправное общество, уже крепко засело в головах рабочих, особенно среди наиболее активной и сознательной их части. Вот что писал в стихотворении один из членов Иваново-Вознесенского рабочего союза (1895):

Однако в России историки, философы, юристы, деятели церкви как ни в чем не бывало продолжали петь осанну самодержавию, словно молитву, твердя слова о даровании государю императору долгих лет царствования и здоровья. Романович-Славатинский писал: «Совершив свои реформы, совершила ли самодержавная власть свою историческую миссию, исчерпала ли она уже все те реформы, в которых нуждается родная земля? нет и нет! Пока стоит Россия, она будет ее палладиумом, “днищем доброму стоянию всего народа”, как выражался некогда Крыжанич, главным цементом, связывающим громадные разбросанные пространства в единую и цельную русскую государственную территорию и претворяющим разноязычные и разноверные ее племена в мощную русскую нацию, прирожденную защитницу и руководительницу всего славянства. Пока будет стоять русское самодержавие, оно будет охраной равноправия русского народа, защитой слабых, убогих и малых от сильных, богатых и больших…»

Неограниченное самодержавие есть основа государственного устройства России, своего рода «залог светлого будущего русского государства», — так считали многие. Публицист Н.И. Черняев писал, что незыблемость самодержавия — главный догмат государственного права и нашей государственной мудрости.

Член III Государственной думы В. А. Образцов заявил: «Не в первый раз потрясается до основания Царство наше, не в первый раз становится оно на край гибели от врагов внешних и внутренних, но общим порывом религиозного воодушевления, установлением единодержавия и утверждением самодержавия спасались Русь, самодержавный венец и Глава великого Царства нашего. Кто хочет поразить Главу, хочет поразить все тело. Россия без самодержавия будет великим трупом, который расклюют хищные коршуны, недаром в то время, когда мы слышали крики “долой самодержавие”, торжествующие преждевременную победу враги наши кричали также “мы растопчем русский народ”, недаром в то время, когда оскорблялись храмы наши, когда расстреливались и разрывались царские портреты, одновременно с этим поднимались портреты Гирша и Ротшильда и православный русский народ, как рабов, заставляли поклоняться им и кричали: вот “цари наши и ваши”. Господа, поражая самодержавие, нам готовят иноземное иго».

Декан юридического факультета Императорского новороссийского университета П. Е. Казанский (1866—1947) в книге «Власть Всероссийского Императора» писал о том, что враждебные России избрали пролетариат орудием сокрушения страны.

Монархисты критиковали абстрактный социализм, отождествляя его с марксистской социал-демократией. Правые видели, что в России «весь напор идет со стороны социал-демократии» (П. Л. Ухтомский) и что «социал-демократическая партия — это зерно нашей революции» (митрополит Владимир). Они видели опасность, побаивались последствий ориентации марксистов на промышленный пролетариат, но взамен ничего не могли предложить трудящимся. Социалистическое движение представлялось им дикой и возмутительной атакой на их строй.

Монархист, протоиерей И. Г. Айвазов так описывал эпоху рождения социализма. Из горнила Французской революции на арену вышла так называемая демократия, под знаменем сперва рационализма, а затем и естественно-научного материализма, вступив в борьбу с христианством «за обладание миром». В XIX в. благодаря немецкому экономисту К. Марксу эта идеология воплотилась «в новейшее мировоззрение, получившее название научного социализма или экономического материализма». Пока шли споры теоретиков, в обществе крепли и консолидировались две самые мощные силы, которые и должны были решить, в чьих же руках окажется власть — в руках буржуазии или пролетариата. Буржуазия России, еще не вполне сформировавшись как класс, пришла к эпохе революций 1905—1917 гг. со смутными и неопределенными политическими целями.