Борис Беленков - Рассвет пламенеет

— Здравствуйте, — тепло продолжал член Военного Совета. — О, да вы, кажется, пожар тушили? Крепко пропахли дымком…

Поздоровавшись, дивизионный комиссар задержал в своей горячей ладони руку Рождественского. Потом он подвел его к мягкому креслу.

— Садитесь… Я очень рад познакомиться с низовым политработником гвардейского корпуса. Вы давно в армии?

— С начала войны.

— Значит, не кадровый?

— Да, товарищ дивизионный комиссар, не кадровый.

— А ваш командир?

— Тоже не кадровый. По гражданской профессии он инженер-строитель.

— А как воюет? Как руководит боевыми операциями?

Рождественский помедлил с ответом, обдумывая его. Член Военного Совета сказал:

— Вы скажите просто, как думаете.

— Я в нем не замечал страха за собственную жизнь. Воюет расчетливо, размеренно.

Дивизионный комиссар взглянул на Киреева.

— Командир первого батальона человек очень уравновешенный, — сказал Киреев. — Но во многом продолжает оставаться гражданским человеком. Однако это ему не помешало вывести свой батальон на первое место в дивизии. В его батальоне наименьшее число потерь в сравнении с другими батальонами.

Член Военного Совета расспрашивал о командирах рот, о политруках, но еще подробнее интересовался солдатами. Рождественский рассказывал обо всех: о Петелине, о Бугаеве и парторге Филимонове, о Жене Холоде и краснофлотце Серове.

— Сегодня под вечер корпус займет оборону, — сказал дивизионный комиссар. — Мы должны знать не только ваш численный состав, но и качество. Сейчас нам необходимо выехать на линию фронта. Ознакомьтесь с положением непосредственно на переднем крае.

Он взглянул на часы и чему-то улыбнулся.

— Итак, можно рассчитывать, что там, где будет расположен ваш корпус, противник не пройдет!

— Не могу вам ответить за весь корпус, — сказал Киреев. — Но там, где оборона будет занята нашей дивизией, противник не пройдет!

При выходе из помещения штаба Рождественский встретил генерала, знакомого по грозненскому свиданию в кабинете полковника Сафронова.

— А, капитан! — громко окликнул его генерал, преграждая ему дорогу. — И вы здесь?

— Так точно, товарищ генерал-майор. Но разве вы не в песках? Я тогда подумал, что вы командир донского кавкорпуса.

— Совершенно правильно, мой дорогой! Но приказали и мне идти прямо в лобовую. Вот и я здесь. А вы не знаете, где этот ваш Мамынов? По правому флангу я буду соседом вашему корпусу.

— Не могу знать, товарищ генерал-майор. Слышал, что он здесь, а где именно — не знаю.

Протянув руку, генерал молвил дружески:

— Желаю вам долгой жизни, капитан…

На улице Рождественского уже ждали товарищи. Беляев сердито крикнул шоферу:

— Давай, заводи!

От самого селения Базарки до Михайловской, что в пяти километрах от Орджоникидзе, Симонов вел свой батальон ускоренным маршем. Все в батальоне отлично понимали, как важны и дороги минуты. Никто не жаловался на усталость.

В это время года кристально-прозрачный, чисты Терек почти не выходил из своего основного русла. С шумом он бился о столбы шаткого мостика, играя дробным гравием, которым сплошь было покрыто дно, и мчался вдаль, то образуя синеватые круги водоворотов, то покрываясь кудряшками пены.

Люди уже спустились к Тереку — первая рота уже перешла мост, когда Метелев услышал, как где-то недалеко громыхнул снарядный взрыв. Кто-то вскрикнул, кто-то рядом тихо сказал:

— Товарищ старший лейтенант, одного зацепило…

— Повалился, бедняга! — проговорил второй солдат.

Метелев не оглянулся. Будто отыскивая кого-то, он пристально смотрел на крутой берег. «Санчасть позади, подберут», — думал он, поспешно продолжая подъем.

— Шире шаг!

— Так что, если говорить по совести, дело не в танках, дело такое, чтобы нам не дрогнуть, — рассуждал пожилой сержант.

— Вот, из огня да в полымя.

— Ну что ж, давай, — сказал кто-то вздохнув. — Давай танки!

Над самым обрывом их поджидал полковой грузовик. Рядом стоял начальник боепитания. В кузове трое опустошали ящики. Старшина, в авиационной фуражке с переломленным козырьком, махнул рукой подходившей роте Метелева.

— По четыре на брата, товарищи! Да чтоб не задерживались.

Метелев повернулся к роте.

— Справа по два! — подал он команду. — Быстро!

Старшина покрикивал:

— Следующий!

Никто не отказывался от противотанковых гранат, хотя ими уже и были набиты чехлы. Некоторые успевали развязать вещевой мешок, быстро и молча сунуть туда, к хлебу и консервным банкам, гранату, пряча запалы в нагрудные карманы гимнастерок.

— Пригодятся, небось, а? — спрашивал молодой боец у пожилого сержанта.

— Почище консервов! — сдержанно ответил сержант.

С хода Терек перехватила противотанковая батарея лейтенанта Игнатьева. Серов, размашисто прыгнув к зарядному ящику, рубанул рукой по воздуху.

— Ей-богу, подсоблять придется. Эй… В-вира-а!

— Навались, ребята! — закричали ездовые.

— В-в-вира-а! — гудел черноморец.

Затем на повозках двинулся минометный взвод.

— Н-но-о!.. Эх… милая-а! Н-но-о…

Потом, вслед за первым, на мостик вошел второй батальон майора Ткаченко за ним прогромыхал артдивизион во главе с капитаном Смирновым. В Михайловской ожидали очереди у переправы остальные подразделения полка майора Булата. Степью подтягивались минометчики. Где-то ниже по Тереку переправлялись другие соединения корпуса.

В это время в Михайловскую подходили тыловых подразделения полков.

— Видно, предстоят нам горяченькие дни, — говорил Петелин.

— Да, предстоят, — задумчиво ответил Бугаев.

— И не придется нам, товарищ гвардии Павлуша, ни себя жалеть, ни солдат.

— В меру потребности, — согласился политрук, не преминув поправить Петелина. — Тогда уж не жалей живота, если назреет необходимость.

— А по мне, — так никогда жалеть его не следует.

— Теперь, — сказал Бугаев, не обращая внимания на реплику Петелина, — сложившаяся обстановка очень тяжелая. Но это, Вася, совсем не означает чего-то неизбежного. Все, вернее, почти все будет от нас зависеть.

На извороте дороги из-за кукурузной листвы показался начштаба Беляев. С ним было еще двое: высокий и худощавый капитан с рыжими редкими усиками и старший лейтенант. Лица их были озабочены. Беляев, опираясь на палочку и прихрамывая, шел посередине. Ускорив шаг, Симонов направился ему навстречу. Беляев поднял руку, и батальон остановился.

— Прибыли? — спросил он, как бы предупреждая Симонова, чтобы тот не рапортовал. — С тем и поздравляю!

Несмотря на шутливый тон Беляева, Симонов сразу понял, что на душе у начальника штаба совсем не весело.

— Разгружаться? — угрюмо спросил комбат.