Александр Литвинов - Германский вермахт в русских кандалах

И когда под вечер дядя Ваня-корявочник только въехал во двор барачный, как его ребятня обступила с находками:

— Дядечка Ванечка, а за медяшку такую большую вот эту ты мне крючочек дашь третий номер?

— Дядя Ваня, а мне за это… сказали от бомбы! Ты за это мне что?

При слове «бомбы» дядя Ваня тут же прекращает копаться на телеге и видит под ногами у детей стабилизатор погнутый от бомбового оперения.

Дядя Ваня молчит, раскладывая на повозке собранный за день утиль, но дети не отстают.

— Дядя Ваня, за этот рельсик ты нам дашь крючок и леску?

— На этом рельсике дедушка ваш косу отбивает. Так что несите рельсик домой, пока дед не задал вам тарновки!

— Дядя Ваня, а за этот утюг тяжеленный такой мне бы…

— Леску, крючки, сковородки на кости меняем и на тряпки-корявки, — дает дядя Ваня казенный ответ.

— На кости и тряпки-корявки, — передразнивает Валерик, но тихо, чтоб дядя Ваня услышать не мог. — Лучше б сказал где их взять, если мяса никто по баракам не ест, а тряпки мы сами носим «до последней возможности», как говорит тетя Маня, что в литейке работает…

— А дядя Ваня только за тряпки крючки выдает и за кости! — друг другу жаловались дети. Так им хотелось больших карасей «по лопате» наловить у моста…

— Будем кости искать, раз дело такое, — по-хозяйски решил Толян.

А кости сами нашлись. На ремонт булыжной мостовой стали завозить самосвалами песок из ближнего карьера. Прямо от эскаватора. И в этом песке оказались кости, которые дорожные рабочие откидывали на обочину. Дети их подобрали, а познав, откуда кости взялись, на песчаный карьер набежали и все подобрали, что на виду лежало. И с богатой добычей к дяде Ване явились, заранее улыбаясь от радости той, что обязательно явится к ним в виде крючков и лески.

Принесенные кости оглядел дядя Ваня с особым вниманием. Какие из них в руках повертел и с раздумием тихим, чадя самокруткой, спросил:

— В песчаном карьере набрали?

— В песчаном!

— Там еще много в песке, только надо копать, — Валерик сказал и дети поддакнули.

Затоптав самокрутки окурок, расстелил дядя Ваня на земле мешковину и стал на ней кости выкладывать, согласно порядку, ему лишь известному. Все с вниманием пристальным за руками его следили. И «костяшки свои» узнавали, и вслух заявляли, на сколько крючков рыболовных потянет находка его.

— Эти костяшки мои очень тоненькие, — прошептал извинительным тоном Валерик, когда дядя Ваня стал выкладывать на мешковине находку его. — Они легкие очень и пожелтели зачем-то… Мне бы хоть крючочек один…

Дядя Ваня на это только носом сопел, дело свое продолжая. Кости на мешковине рисунком своим детям что-то напоминали, но понять до конца мешала незавершенность этого творения. Но дети уже настороженно замерли. И тут на глазах у детей дяди Ванины руки сложили скелет человека. Дети замерли разом и дышать перестали.

А когда дядя Ваня нашел на телеге гнутый чайник с отбитым носком и поставил его на место головы скелета, дети прочь сыпанули, страхом подстегнутые!

А дядя Ваня снял картуз, постоял над костями, пошептал одному ему ведомое, да, видать, нашептанного мало оказалось, еще и круто руганулся.

Гнутый чайник швырнул на телегу, мешковину вместе с костями свернул и поехал со двора на улицу в молчании скорбном без песни той, зазывалочки. Только нещадно смолил самокрутку да кашлял и что-то злое нашептывал.

Убегая, Валерик столкнулся с Ирочкой, по прозвищу Сексотка, что жила по соседству в новом доме у озера. Она уже в школе училась, но сверстники с ней не дружили, отчего Ирочка дружбу искала среди детворы помоложе, не упуская момента сверстникам мстить беспощадно.

Над малышами она издевалась с недетским злорадством и выдумкой. Полноватая и краснощекая, с тяжелой, трамбующей землю походкой, полногубая, с недетским угрюмым взглядом исподлобья, Ирочка была одинока в школьном детстве своем. При ней даже взрослые умолкали и чаще всего расходились: опасались, что девочка эта способна мамашке своей донести даже то, что людям самим не известно.

— Ага, Вареник, попался! Теперь все будут знать, как ты шкелетные кости менял на крючки!

— Я не менял! — растерялся Валерик. — Я не успел…

— Менял, менял! Я видела! Вот теперь будет тебе!

— Что будет?

— А вот как придут шкелеты ночью! Мертвые шкелеты из могилы! Да как заревут: «Отдавай наши кости, Вареник!» Вот тогда ты узнаешь, как кости менять на крючки!

— Я просто отдал дяде Ване, — шепчет Валерик, придавленный наглостью Сексотки.

— А шкелеты не будут брехню твою слушать! Они из тебя будут кости вытягивать! Вот так вот будут кости вытягивать, — хотела она показать, как выцарапывать будут скелеты из Валерика кости свои, но он увернулся от пальцев ее. И тогда, чтобы мальчика напугать окончательно, она применила свой старый прием.

— А я вот скажу кому надо, и в нашу школу тебя не примут! Ага!

— Что ты скажешь? — похолодел Валерик.

Ирочка голосом «страшным» ему прошипела:

— А то, что ты вор! Воришка! Что ты все у людей воруешь!

— Это ж неправда…

— Ну и что, что неправда, — усмехнулась Ирочка злорадно. — А мне поверят. Потому, что мама моя в НКВД работает. Не то, что твоя в «гороне» каком-то.

— И не в «гороне», а в Гороно. В городском отделе народного образования моя мамка работает, понятно!

— Ну и что! Все равно главней НКВД, а не Гороно! Вот так вот! Съел, Вареник сопливый!

— Я не сопливый!

— Ну и что! Все равно тебя не примут в нашу школу. Узнаешь потом, как кости шкелетов менять на крючки!

И ушла, злорадно ухмыляясь.

А Валерик весь вечер был тих и задумчив.

Бабушка Настя расспросами не докучала, даже когда отказался от предложения «похлебать сырокваши», а, забыв помыть ноги, тихо улегся на сундуке.

Ночью Валерик метался во сне. Снились тяжелые сны. Он плакал, стонал, от кого-то во сне отбивался и свалился на пол вместе с постелью и закричал:

— Они уже глядят в окно! Вот же они! Вот!

— Кто, детка моя!? Кто?

— Скелеты! Скелеты! Скажи им! Я кости отдал дяде Ване!

И выскочил в коридор, и закричал во весь голос испуганный:

— Дядя Ваня! Отдай кости скелетам! Скелеты пришли за костями!

— Что такое? Какие скелеты?

— Дядя Ваня! Скелеты солдатские! Кости! Отдайте им кости!

Валерик сходу обхватил кого-то из взрослых, прижался, ища спасения.

— Сыночек ты мой, — выбежал в коридор Дядя Ваня. — Кости! Я их похоронил! Я их в братской могиле зарыл, прикопал там, и все…

Валерик успокаивался трудно. Кто-то из соседей дал ему кружку узвара. Пригорюнившись, бабушка Настя стояла среди других как виноватая. Дядя Ваня мальчика отвел в комнату бабушки Насти и спать уложил. И Валерик внезапно уснул.

— Во как извелся дитенок, — бабушка Настя вздохнула.