Борис Витман - Синдром удава

— Да, что и говорить, и любовь, и свадьбу вы разыграли натурально. Одно мне утешение, что не один я оказался одураченным.

— Не сердись, так нужно для дела. И потом мы разыграли только свадьбу. Любовь была и есть настоящая... Не так ли, Алекс?

— Ты, Вальдемар, вероятно, не ожидал такой откровенности, — перебил Анну Алекс. — Не подумай, что это легкомыслие. Нам кое-что известно о твоей работе в Эссене. Ведь вывод из строя военных заводов Круппа это в какой-то степени наша совместная работа. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, и, наверное, помнишь, как удачно мы там поработали...

— Такое забыть трудно. Там я потерял близкого друга, Эрнста, да вот и отметина на черепе...

— Что поделаешь, дорогой, война не бывает без жертв. И сам Бог велел нам действовать вместе, чтобы приблизить конец войны.

Итак, нас связывало общее дело. Я догадывался, что предложение о совместной работе не идет от них лично, и нужно было дать ответ.

Я понимал также, что осведомленность о моей эссенской деятельности ставила меня в некоторую зависимость от них. При этом Алекс, по моему мнению, преувеличивал мои заслуги. Лично я не считал свой вклад столь весомым, чтобы говорить о совместной работе. Ведь основную роль в уничтожении военной промышленности Рура сыграла союзная авиация. И хотя цель у нас была действительно общая, все же ряд обстоятельств нс давал мне права принять их предложение.

С Анной и Алексом я продолжал поддерживать дружеские отношения и помогал им, если представлялась такая возможность. Так, например, от военных, знакомых Элизабет, мне стало известно о дополнительных перебросках частей армии Власова на один из участков Атлантического оборонительного вала в связи с ожидаемой высадкой англо-американских войск. Об этом я тотчас же рассказал Алексу.

Позже выяснилось, что именно на этом участке, в день открытия Второго фронта 6 июня 1944 года, в предрассветном, но еще темном небе послышался звук моторов, а потом показались силуэты самолетов. У каждого на буксире было по два-три больших грузовых планера. Не долетая до зоны огня, планеры отцеплялись и продолжали самостоятельный бесшумный полет в глубину немецкой обороны. Затем на этом же участке был выброшен парашютный десант. Гитлеровцы решили, что это участок прорыва. Открыли ураганный огонь, обнаружили свою огневую систему, перебросили туда подкрепления с других участков. Потом только поняли, что десант состоял из бутафорских чучел. Но было уже поздно. Отвлекающий маневр удался. Высадка союзных войск на других участках шла полным ходом.

Вскоре после этих событий Анна и Алекс были переведены в другое место. О дальнейшей их судьбе мне, к сожалению, ничего не известно.

Спустя некоторое время прекратилась моя деловая связь и с Кеслерами.

Продвижение советских армий на Запад вело к уменьшению поступления сырья для кеслеровского производства. Одна за другой прекращали существование сырьевые базы в Польше, Румынии, Чехословакии. -

Заводы простаивали. Кеслер с женой переехали в Зальцбург.

Элизабет несколько раз приезжала ненадолго в Вену. Но потом и эти встречи прекратились.

Излишне говорить о том, что отсутствие непосредственного контакта с нашим разведцентром лишало меня возможности работать по конкретным заданиям. С нетерпением я ждал обещанного еще в начале зимы прибытия связного. Но время шло, а он не появлялся.

Иногда на меня находила тоска. Никого не хотелось видеть, невмоготу было больше все время говорить по-немецки. Хотелось все бросить к чертям, крикнуть громко, по-русски, чтобы все слышали: «Да гори оно все голубым огнем!», — как тогда кто-то из раненых пленных под Харьковом, — и двинуть домой...

С трудом удавалось подавить в себе такое настроение. Помогало занятие боксом. Два раза в неделю я посещал спортклуб «Postsportgemeinschaft». Туда пригласил меня институтский преподаватель физкультуры участвовать в боксерских поединках с венскими боксерами. В этом клубе он был тренером.

Физкультура на факультете считалась обязательным предметом. Для перехода на следующий семестр надо было набрать определенное количество зачетных баллов. Наибольшее число баллов по физкультуре давал бокс (10 — победителщ в двукратном зачетном спарринге и 7 — побежденному). Я, разумеется, выбрал бокс. Даже поражение давало здесь больше баллов, чем победа в других видах спорта. А в боксе у меня уже был некоторый опыт. Еще во время службы в Красной Армии в бывшем польском городе Львове я участвовал в товарищеских встречах с польскими боксерами. Кстати, именно там в одной из таких встреч соперник не преднамеренно перебил мне переносицу головой при входе в ближний бой, в результате на этом месте образовалась горбинка.

Поединки в спортклубе с серьезными противниками, к сожалению, также не остались бесследными. Со временем обнаружилось, что помимо горбинки мой бедный нос еще оказался слегка смещенным в сторону (очевидно, от хорошего «хука» справа).

Одним из очень важных, на мой взгляд, свойств бокса, карате, самбо и других видов боевых единоборств, является выработка рефлекса на недопущение ошибок. За малейшую оплошность расплата следует мгновенно, приучая к собранности, внимательности, быстрой реакции.

Надо сказать, что особого влечения к кулачным боям я не испытывал.

Боксом начал заниматься еще в школе скорее для самоутверждения, чем из-за любви к этому виду спорта. Наблюдая бои настоящих мастеров ринга в московском Дворце спорта, я видел, что чаще всего побеждала не грубая сила, а ловкость, техника, точный расчет, воля. Мне хотелось обладать этими качествами, воспитать их в себе. Словно чувствовал, что в свое время они могут пригодиться. Бокс учил меня прежде всего побеждать самого себя, побеждать нерешительность, даже трусость. Помогал принимать мгновенные решения, смотреть, не моргая, в лицо опасности. Вот что было самым главным для меня в боксе. Надевая перчатки, я как бы переходил в иной тип личности, становился другим человеком, концентрировал мысли и волю на предстоящем поединке. Это было первым перевоплощением. Переход в следующий тип личности начинался с момента вступления на ринг, со встречи с глазами противника. В упор.

Здесь ринг для меня был отдушиной. Вкладывая всю силу и злость в удары, я давал себе разрядку. Правда, иногда доставалось и мне... Так или иначе, качества, которые выработал во мне бокс, не раз спасали меня от беды и даже от смерти.

Между тем у меня назревал конфликт с квартирной хозяйкой. Надо было переселяться, но необходимо было сохранить этот адрес — ведь я сообщил его для встречи со связным и ждал ЭТОЙ встречи.