Борис Витман - Синдром удава

Осуществление гитлеровского плана означало превращение Вены, сокровищницы мировой культуры, в руины, с десятками а может быть, и сотнями тысяч напрасных жертв.

Для того чтобы сорвать эти планы, Сокол и его штаб разработали свой план под кодовым названием операция «Радецкий», согласно которому требовалось:

задержать армию Дитриха хотя бы на несколько часов;

ускорить вывод войск гарнизона из города;

обеспечить беспрепятственный проход ударного отряда советских войск через линию фронта на участке, где оборону занимали австрийские части;

сохранить мост через Дунай для вступлении советских частей в город в тот малый промежуток времени, когда в нем вообще не будет войск противника.

Для осуществления этой операции австрийское движение Сопротивления должно было срочно установить контакт с советским командованием. Сокол принимает решение направить через линию фронта своего связного. Выбор пал на обер-фельдфебеля Фердинанда Кеза. С ним Сокол познакомился еще в 1934 году, когда был курсантом военного училища. Тогда Кез был его командиром.

В конце 1944 года Сокол добился перевода Кеза в Вену, к себе в 17-й военный округ на должность референта по созданию народно-ополченческой гренадерской дивизии. Кез вспоминал, что еще раньше в доверительной беседе с ним Сокол высказал решение связаться в нужный момент с командованием Красной Армии. И вот теперь такой момент настал.

2 апреля 1945 года Кез получил задание майора Сокола установить контакт с командованием 3-го Украинского фронта и передать предложение австрийского движения Сопротивления о совместных действиях при освобождении Вены и предотвращении разрушения города. Кез должен был также передать копию секретного плана обороны Вены и карты с расположением обороняющихся частей. Сопровождать Кеза добровольно вызвался шофер майора Сокола, обер-ефрейтор Иоганн Райф.

Вот что об этом визите в штаб маршала .Толбухина мне известно из рассказа Фердинанда Кеза:

«Вечером 2 апреля мы выехали в направлении Глогнитца на служебной машине майора Сокола «опель Олимпия» с армейским номерным знаком. В маршрутном предписании указывалось, что мы направляемся на поиски штаба венгерской части, с которой была нарушена связь. В пути нас несколько раз останавливали для проверки документов. В Глогнитце из разговора с начальником заградительного отряда стало известно, что русские находятся на северо-восточной окраине Земмеринга. Продвигаясь не по основной, а по параллельным дорогам под покровом ночи, мы достигли Земмеринга на рассвете 3 апреля.

С крыши отеля «Панганз» на возвышенности в нейтральной полосе я в бинокль точно установил по вспышкам выстрелов и следам трассирующих пуль, где проходит линия фронта. Местность я знал хорошо и решил пересечь передовую линию обороны возле Крестовой горы. Как только мы выехали на вершину возвышенности, нас почти одновременно обстреляли и с немецких, и с русских позиций. Под обстрелом с обеих сторон мы выпрыгнули из машины и покатились по склону, пока не очутились перед двумя советскими солдатами. Нас обезоружили и с поднятыми руками препроводили на командный пункт части. Тут я обнаружил, что моя полевая сумка с картами и документами, необходимыми для ведения переговоров, осталась в машине. Это практически срывало выполнение задания Сокола. Под огнем с двух сторон я дал осечку.

На командном пункте возле небольшого костра сидели несколько человек. На костре разогревался чай. Командир в чине младшего лейтенанта выслушал доклад конвоиров и разрешил нам опустить руки. Он вполне разборчиво по-немецки предложил чай и сигареты. Я воспользовался тем, что командир знал немецкий язык, и рассказал ему о порученном задании и о сумке с документами, оставленной в машине. Младший лейтенант тут же приказал, двум бойцам отправиться на поиски. Не прошло и часа, как они вернулись и вручили мне заветную сумку в полной сохранности.

За это время командир связался по телефону с начальством Очевидно, он получил соответствующие указания, и нас отправили дальше, сперва пешком, затем на машине с занавешенными окнами в сопровождении уже двух полковников. К вечеру нас доставили в какой-то населенный пункт, где я изложил генерал-лейтенанту суть наших предложений. Поздно вечером того же дня нас повезли в Хохволькерсдорф, в штаб фронта, где тут же, не дожидаясь утра, приступили к переговорам. Их вел член военного совета генерал-полковник Желтов в присутствии генерал-лейтенанта, генерал-майора и двух старших лейтенантов-переводчиков.

Сначала ко мне отнеслись с недоверием. Долго расспрашивали об обстановке в Австрии до 1938 года и моих политических взглядах. Затем перешли к существу дела. Но недоверие еще проявлялось в замечаниях и вопросах генерал-майора [15] Начальник Политуправления фронта И. Аношин. . Он все время прерывал меня и своей подозрительностью вывел из себя. Даже заставил повысить голос. После этого, как ни странно установилась атмосфера нормального доверия. Советское командование тут же связалось со штаб-квартирой фельдмаршала Александера в Италии, и они договорились о приостановке бомбардировок Вены союзной авиацией. Была также гарантирована сохранность объектов и линий высокого напряжения в зоне действия советских войск. После решения этих и других общих вопросов мы перешли к детальному обсуждению предложений по совместным действиям при освобождении Вены.

Переговоры продолжались примерно до четырех утра 4 апреля. После небольшого перерыва они были продолжены и закончились только к вечеру. Уже темнело, когда мы в сопровождении старшего лейтенанта и около сорока бойцов на грузовиках отправились в обратный путь через Винернойштадт на Зоос. В целях маскировки на нас были советские шинели и меховые шапки.

Поздним вечером того же дня кортеж прибыл в Зоос, недалеко от места, где 3 апреля мы пересекли линию фронта. Нам вернули пистолеты и отобранные при пленении вещи. Было решено линию фронта пересечь в районе Линдккогеля. Дали трофейный немецкий автомобиль той же марки, что и наш подбитый. Но вскоре его пришлось оставить: дорога в лощине оказалась заблокированной. Дальше мы пробирались уже пешком.

Обошли отступающие немецкие части прикрытия и рано утром 5 апреля вышли к перекрестку дорог. Отсюда на попутной машине добрались до Алланда. Здесь я предъявил свое удостоверение командиру эсэсовской части, они готовились занять оборону, и попытался убедить его дать нам машину для следования в Вену. Я сказал ему, что дело чрезвычайно важное и не терпит ни малейших отлагательств. Я говорил ему истинную правду, но все мои доводы успеха не возымели. Пришлось снова ловить попутную. Вскоре мы остановили автомобиль, за рулем которого сидел человек в коричневой форме СА, а рядом с ним нацистский крейслейтер [16] Партийный руководитель округа. . Они бежали из Винернойштадта. Пришлось вытащить пистолет для большей убедительности, после чего крейслейтер согласился довезти нас до Вены. Был поддень 5 апреля, когда мы высадились в Вене на углу Ринг-Бабенбергерштрассе».