Тадеуш Шиманьский - Серебряные звезды

Тут только я вспомнил, что два дня почти ничего не ел. Шедший рядом со мной поручник Фургала тоже умирал от голода. Поручник подозвал старшину своей роты и спросил, нет ли у него чего-нибудь поесть.

— Найдется, — ответил старшина к нашему великому облегчению.

Батальон остановился на отдых в живописном, почти не разрушенном районе Шарлоттенбург, где в одном из особняков впервые за последние дни мы съели нормальный обед.

Через час был получен приказ двинуться на запад через Науэн и Фризак к Эльбе. Полк, построившись в походную колонну, двинулся по улицам Берлина. На тротуарах стояли толпы истощенных берлинцев, еще не пришедших в себя после штурма.

По дороге нашу колонну на разных языках приветствовали группы людей, освобожденных из гитлеровских лагерей: поляки, русские, французы, чехи, англичане, итальянцы, бельгийцы, голландцы, югославы и даже американцы. Попадались и немецкие антифашисты, вырвавшиеся из гитлеровских тюрем. По одну сторону шоссе до горизонта тянулось огромное поле. На нем, сбившись в толпу, стояли гитлеровские солдаты, взятые в плен в Берлине. Их охраняла небольшая группа совсем юных советских солдат.

Приближаемся к городу Науэн. В лесах, вплотную подходящих к домам, несколько дней назад разгорелась горячая схватка с остатками армии генерала Венка, спешившей на помощь Берлину. Здесь эта армия и была остановлена. Мы получили задание ликвидировать остатки ее частей. Короткие стычки в лесной чащобе носили ожесточенный характер. Вскоре, несмотря на грозные приказы сопротивляться до последнего, немецкие солдаты начали массами сдаваться в плен.

В лесах западнее Фризака нас застала радостная весть об окончании войны.

Просто не верилось, что уже не нужно больше кланяться пулям, стрелять, жить в постоянном напряжении. Неужели снова можно радоваться солнцу, любоваться живописными пейзажами и даже выкупаться в реке? Нет, это какое-то чудо!

На следующий день мы возвращались к Одеру. Стояла прекрасная весенняя погода. Природа пробуждалась к жизни. Наш полк погрузился в вагоны, и поезд двинулся на восток. Вот и новая граница Польши. На всех железнодорожных станциях люди сердечно приветствовали нас. Особенно приятной была встреча в Бялой Подляской, где командование расквартировало наш полк.

Вскоре начались боевые операции против банд реакционного подполья, действовавших в этом районе. Бойцы с честью выполняли свой солдатский долг во имя упрочения народной власти в Польше.

В июле 1945 года меня направили на курсы по переподготовке офицеров в Замостье. После завершения учебы я был назначен командиром роты связи в 3-й пехотный полк, а затем начальником связи 2-го пехотного полка. Вместе с полком принимал участие в боях против реакционных подпольных банд в период референдума 1946 года и первых выборов в Сейм в следующем, 1947 году. В этом же году я вступил в Польскую рабочую партию. Пользуясь каждой свободной минутой, продолжал учиться. Получив среднее образование, еще один год был на курсах усовершенствования офицеров связи. В 1948 году мне присвоили звание капитана и направили в штаб командования войск связи. В 1952 году, будучи уже майором, я был назначен заместителем начальника связи ВВС, а с 1955 года исполнял обязанности начальника связи ВВС и ПВО страны. В 1957 году окончил Академию связи в СССР.

Ломжа. Город, помнящий нашествие шведов в XVII веке. Над городом возвышается кафедральный собор. На двух базарных площадях каждый вторник и пятницу собираются горожане и крестьяне из окрестных сел. В городе несколько начальных и средних школ, два парка. Сохранились руины тюрьмы, в которую правительство довоенной Польши сажало польских коммунистов, в том числе и Александра Завадского.

В этом городе я родился. Вырос. Пережил войну.

В начале сентября 1944 года фронт приблизился к нашему городу. Немцы принялись сооружать вокруг Ломжи линию обороны, копать рвы и окопы. Но несколько дней спустя в город вступили советские войска. В полдень я услышал торжественную мелодию государственного гимна Польши, а потом уличные громкоговорители передали призыв к населению вступать в Войско Польское. Я решил стать солдатом.

Утром 20 сентября я явился в белостокский райвоенкомат. Оттуда нас повезли в район расквартирования 8-го запасного полка. Казармы были забиты людьми. А в ворота военного городка входили все новые группы людей в штатском. Меня направили в здание у ворот. Старшина роты показал мне, где находится кухня, а миску и ложку рекомендовал раздобыть самому.

Через три дня нас погрузили в эшелон. «Поедете в Люблин», — сказал старшина роты. В вагоне было холодно. Спали на нарах. На остановках варили в котелках гороховый суп из концентрата. Через несколько дней доехали до Люблина, где я стал курсантом офицерского пехотного училища.

Нас сразу же повели в баню. Там штатскую одежду забрали и выдали летнюю форму из хлопчатобумажной ткани.

Утром началось обучение. Я попал во 2-й взвод подпоручника Хаймана, входивший в роту подпоручника Рыбалтовского.

27 февраля 1945 года меня произвели в офицеры, а уже на следующий день я выехал из Люблина в расположение 27-го пехотного полка 10-й пехотной дивизии, куда получил назначение.

Полк походным порядком двигался к фронту. Чтобы догнать его, я пересаживался с одного вида транспорта на другой. За Равичем я наконец нагнал свою часть. Майор Ян Суетин, начальник штаба полка, приказал мне явиться к командиру 2-й роты автоматчиков подпоручнику Модраю.

Подпоручник Модрай оказался высоким мужчиной с продолговатым лицом. Принял он меня очень сердечно. Через какое-то время созвал офицеров роты и представил меня. Оказалось, что я назначен его заместителем. Все офицеры роты были молодые.

В начале апреля 1945 года мы находились в тридцати километрах от Вроцлава. Город горел. Зарево пожаров было видно издалека. Немцы упорно оборонялись.

В пасху рота участвовала в операции по прочесыванию лесов. Мы захватили трех гитлеровских диверсантов, сброшенных к нам в тыл на парашютах. Тогда-то я и раздобыл пистолет П-38. Пленных отослал в штаб полка. На второй день пасхи наши разведчики обнаружили в лесах к югу от деревни Карчице-Мале большую группу немецких солдат. В ожидании приказа о наступлении наш полк занял оборону в районе Мочидла. На участке нашей роты и 1-го батальона противник предпринимал попытку прорваться через наши позиции, но, потерпев неудачу, отошел в направлении Вроцлава.

4 апреля по приказу офицера штаба полка подпоручника Беня я снял роту с позиций (подпоручник Модрай был болен). В семь часов утра следующего дня мы начали движение в направлении Одера. Это был наш последний переход перед занятием обороны на Нейсе.