Тадеуш Шиманьский - Серебряные звезды

Три года спустя я вернулся в Гданьск и был назначен начальником военной кафедры при Высшей школе изобразительных искусств и при Высшей музыкальной школе в Сопоте.

Вскоре в моей жизни произошли новые изменения. Я выехал в СССР, затем был в Корее, а через год меня перевели в Пекин, где я провел три года. На родину вернулся в мае 1961 года и поступил на Высшие курсы усовершенствования офицеров при Академии Генерального штаба. Месяц спустя после окончания курсов мне было присвоено звание полковника.

Мы все время в дороге, почти по двадцать часов в сутки. Уже даже перестали считать пройденные километры и трудные ночи. С рассветом заходим в ближайшие заросли на отдых. О ночлегах в деревнях и речи нет. Отступая, немцы оставляли после себя одни пожарища. Местным жителям перед наступающими зимними холодами приходилось искать убежища в землянках. Редко попадались в оставленных населенных пунктах уцелевшие от огня избы. Пока почистишь оружие и приготовишь наспех подстилку из остатков соломы, проходит целый час. Потом сбор, завтрак — и все это за счет отведенного на отдых времени.

На отдых остается меньше пяти часов. С наступлением ночи, как и накануне, снова выстраиваемся в колонну для следующего перехода.

Идем дальше. Ночь. На этот раз дождя нет. А ведь он изводил нас до самого Смоленска. Первый привал. Отдыхаем в придорожном кювете.

— И долго мы так будем идти? — спрашивает, поправляя обмотки, Гняздовский.

— На кого тут обижаться? — отзывается Тютюнник. — На войне это обычное явление. И вообще человек половину жизни проводит на ногах. А если говорить про нас, то тут можно иметь претензии исключительно к гитлеровцам — они очень быстро драпают. Видно, хорошую баню им устроили, раз они остановиться не могут. Я думаю, самое главное — удержать этот темп, а уж до их шкуры мы доберемся.

— Я тоже так думаю, — оправдывается Генек Гняздовский.

Фронт приближался с каждым днем, но когда и где 1-я дивизия имени Тадеуша Костюшко вступит в первый бой — пока никто не знает. Если судить по приближающейся артиллерийской канонаде, то можно предположить, что это должно наступить в ближайшее время. Идя ночами, а под конец и днем — из-за плохой погоды самолеты-разведчики противника не могли вести эффективное наблюдение, — мы все чаще и чаще обгоняли тыловые подразделения советских соединений.

Когда наши полки свернули с автомагистрали на грунтовую дорогу, погода снова испортилась. Настали жуткие слякотные дни поздней осени. В начале октября дороги местами превратились в болото. Нелегко было в такую погоду преодолевать, последние километры.

Под местечком Красное нас ждал сюрприз. Командир дивизии генерал Берлинг устроил смотр подходящих полков. В подразделениях стали приводить в порядок обмундирование, оружие. Видно, это была последняя перед боем встреча генерала с дивизией. Перед ним проходили солдаты: из Подляся, из-под Янува-Полесского и Тернополя, из мазовецких степей, из-под Кутно и Модлина, бывшие узники Березы-Картузской [8] Тюрьма для политических заключенных в пилсудской Польше. По существу, это был концентрационный лагерь, созданный реакционным правительством в 1934 г. по образцу гитлеровских лагерей. В этой тюрьме содержались политические противники фашистского режима, прежде всего коммунисты. — Прим. ред. и солдаты сентябрьских боев. Они шли и думали об одном — дорога на родину ведет через немецкие траншеи.

В то время мы еще не знали, что сразу же после смотра генерал Берлинг прибыл на доклад к командующему 33-й армией генерал-полковнику Гордову. Здесь, у командующего, и было принято решение о том, что дивизия будет введена в бой южнее ранее намеченного направления — в районе деревни Ленино. Это означало одновременно, что сражение развернется на важном направлении, ведущем к укрепленному узлу обороны гитлеровских войск — Орше. Костюшковцам предстояло вступить в бой с опытными, хотя и сильно потрепанными на Восточном фронте частями вермахта. Командовал ими в это время фельдмаршал фон Клюге, командующий группой армий «Центр». Группа эта отступала от Орла, Вязьмы, Гжатска и Смоленска.

9 октября дивизия остановилась на исходных позициях для наступления в районе Захвидово, Вуды, Ладище и Панково. Отсюда было рукой подать до переднего края.

Медленно текут часы, мучительно медленно. Прислонившись спиной к стенке окопа, стараюсь уловить малейший звук. Прислушиваюсь. Ничего. Холод и туман. В гнетущей тишине ощущаю присутствие моих соседей. Справа Крыкун, слева Сухоцкий. Каждый стоит в своем окопе. Мы разделены лишь непроницаемой стеной тумана. Ни зги не видно. Днем, наверное, можно будет сориентироваться на местности. Который же теперь час? Может, об этом лучше не думать — до рассвета все равно осталось еще несколько часов.

Неестественная тишина гнетет. Сквозь туман не прорывается ни один голос. Пока стоит ночь, я больше напрягаю слух, чем зрение. От долгого стояния в окопе болят ноги.

Начинает светать. Постепенно вырисовываются из тумана высокие тополя. Деревенские домишки. Скоро туман исчезнет совсем, и на стеблях сухой травы останутся жемчужины росы. Слева от наших позиций уже видны неподвижно застывшие ветряки. Их беспомощно повисшие, ободранные и продырявленные крылья безмолвно говорят о том, что люди уже давно перестали пользоваться ими. Теперь они были либо объектом простого любопытства, либо ориентиром для артиллерии.

Кажется, впервые за все время нам дают завтрак так рано. Принесли густой суп. От горячего стало теплее. Вытерев пучком травы котелок, привязываю его к влажному вещмешку. За ночь отсырели и одежда, и оружие. Опускаю поднятый на ночь воротник шинели.

Еще несколько мгновений тишины. Батареи еще молчат.

И вдруг ударили, рассекая огненными полосами осеннее небо, укрытые в саду «катюши». Избы в деревне Николенки заволокло облаком черного дыма. Видимо, какое-то время снаряды летят все выше и исчезают из поля зрения. После первого залпа «катюш» из зарослей открыли огонь сотни орудий разного калибра.

Началось! Мы пойдем в атаку во втором эшелоне.

В девять часов снимаемся со своих позиций. Наш взвод выстраивается в колонну. Ждем. После артиллерийской подготовки батальон начинает продвигаться вперед. В это время на большой высоте появляются сверкающие точечки. Они длинными нитями перекрещивают серое небо. Мой взгляд скользит по вытянувшейся колонне, по изъезженному танками и тягачами картофельному полю.

— Соблюдать большую дистанцию между ротами. Не видите, что делается вверху? — обращает наше внимание капитан Радзевич, наблюдающий за переходом батальона на следующий рубеж.