Николай Григорьев - Двенадцать поленьев

Когда «Эльку» на график примешь — будто кто ножом полоснул по сетке. Глядеть любо!

«Элька» не всякие поезда водит. Под какой-нибудь товарно-пассажирский или хозяйственный её не поставят. А случалось вам на «Красной стреле» ездить? Вот это «Элька».

Со скорыми поездами дело иметь диспетчеру — одно удовольствие. Эти не подведут. Даже если и задержится где-нибудь в пути скорый, за один перегон своё время наверстает. И машины у скорых первоклассные, и машинисты первого класса. А главное — чистая с ними работа. Каждая станция семафор перед ними наготове держит. Полтора часа — и скорый в Любани, к соседнему диспетчеру ушёл.

А с другими поездами хлопот диспетчеру гораздо больше. Особенно с товарными.

5

Товарные поезда мы ночью вываливаем на линию — к ночи на линии попросторнее. И вываливаем мы их целыми пачками. Шестисотые номера — одна пачка, семисотые — другая. Девятисотые номера — третья пачка. А в каждом поезде до сотни вагонов. Чуть ли не с полкилометра каждый поезд.

Не всякий паровоз такую штуку вытянет. А вот «Щука» — буква «Щ» — вытягивает. «Щука» — это наш тяжеловоз. Кричит «щука» басом. Такой голос ей полагается по форме. А с виду это не очень крупный паровоз. И ходит не шибко — до «Эльки» ему далеко. Колёса у «Щуки», как зубы — мелкие, цепкие. «Элька» — та размашистым колесом берёт. Повернёт колесо — и сразу ушла вперёд на полдесятка метров. А «щука» не торопится, тяжело налегает колесом на рельсы и зато вон какую махину вытягивает.

Ползут товарные, кряхтят, протащатся пять-шесть перегонов и станут. Воды им надо подплеснуть в тендер, пар поднять до полного давления. И пока стоит товарный на станции, у диспетчера на графике целая ступенька вырастает. Чем больше минут простой, тем шире ступенька. Посмотришь после дежурства на график, а товарные поезда двадцать лестниц тебе начертили.

Хуже нет, если заминка на перегоне случится, когда товарные один другому в затылок идут. Начнут тормозить, останавливаться где попало — пропадёшь тут с ними. Станет какой-нибудь семисотый номер — тысяча тонн на колёсах, — его потом с места не сдвинуть. Особенно зимою, в мороз. Чуть снежок припорошит ему колёса — смотришь, он уже к рельсам примёрз. Поди отдирай его. Давай ему рабочих с лопатами, гони с соседней станции толкача.

Ничего не скажешь, хлопотливое дело товарные поезда по графику водить. Хлопотливое, а нужное. Без товарного поезда ни хлеба в города не доставить, ни кирпича на новостройки, ни трактора в колхоз. Да и пассажирские поезда без товарных ходить бы не могли. Ведь уголь-то для буквы «С» и нефть для «Эльки» кто подвозит? Товарные.

Товарные поезда у настоящего диспетчера первое место занимать должны.

6

Выходят все эти шестисотые, семисотые, девятисотые номера на линию ночью — с Сортировочной станции.

Когда едете поездом из Ленинграда, вы можете сами увидеть Сортировочную. Она тянется пять-шесть километров. Такая станция есть не только в Ленинграде, но и на каждом большом железнодорожном узле.

Пассажирские поезда на Сортировочной не останавливаются. Ни вокзала там не увидите, ни перронов, — одно чистое поле. И в поле — рельсы. Словно плугом обходили поле да в каждую борозду рельсы клали — столько их там. И на всех рельсах стоят вагоны: сверху на крыши посмотреть — целый город.

Сортировочную станцию проще всего сравнить с мешком. С утра до вечера, с вечера до утра набивают её гружёными вагонами. От каждого завода на Сортировочную проложены пути. Нагрузят на заводском дворе вагоны, навесят, как полагается, пломбы — и пошёл вагон на Сортировочную.

А водят вагоны с заводских дворов на Сортировочную и обратно особые паровозы— «Овечки». Называются «Овечками» они потому, что у них буквы «Ов» на тендере. Ну, уж крикливее паровоза нету! Прямо скажу: пронзительный голос у «Овечки»! Соберутся они на Сортировочной — и такой концерт зададут, что ушам больно. Хорошо, что станция за городом.

А был один раз случай. Переменили деповские рабочие на «Овечке» гудок — то ли они для смеху это сделали, то ли по просьбе машиниста, любителя паровозной музыки.

Но только прикрутили они «Овечке» такой гудок, какого никогда даже на «Эльке» не бывало. Прямо-таки хор. Потянет машинист за ручку — и запоёт «Овечка» в три-четыре голоса. Думают на линии — это какой-нибудь новый сверхскорый паровозище валит, а это просто «Овечка» номер 31-47 по подъездным путям пробирается. Да ещё самая старая «Овечка», выпуска 1901 года. Семенит она мелкими колёсами и не своим голосом кричит.

На всей Сортировочной в этот день переполох был.

А другие «Овечки» ничем одна от другой не отличаются, только номера у них разные.

Юркие это паровозики! Они вагоны и соберут, и по путям их расставят, и туда сбегают, и сюда поспеют. Круглые сутки носятся «Овечки» по Сортировочной. Тысячи три-четыре вагонов другой раз натолкают с заводов на станцию — глядишь, за ночь уже и рассортировали их, подобрали по адресам, выставили в затылок. Сцепщик обойдёт, свинтит вагоны — и готов поезд.

Докладывает диспетчеру Сортировочная:

— Принимайте!

— Понято, — отвечает диспетчер.

В дальнюю дорогу вести состав — это уже не «Овечкино» дело. Тут уж к выходным путям «Щуки» из депо подкатывают. Отцепят составители «Овечку», взвизгнет она на прощанье и побежит по своих делам. А «Щука» ответит ей басом и возьмёт состав на крюк.

С этой самой минуты попадает состав на график к диспетчеру.

7

Но плох тот диспетчер, который ничего, кроме своего графика, знать не знает. Чтобы порядок на линии был, надо диспетчеру иной раз и самому на линию показаться. Конечно, не во время дежурства — тогда и на шаг от громкоговорителя не отойдёшь. А вот в свободные часы не мешает нашему брату сесть на паровоз и проехаться по участку. Проедешься — и сам своими глазами увидишь, почему это сегодня на Навалочной цистерны три часа под выгрузкой торчали или отчего в Рябове каждый раз под семафором поезда держат: сигналист ли там зевает, или дежурный по станции шляпа?

Только лучше всего диспетчеру не с пассажирским, а с товарным составом ездить. С товарным его меньше всего ждут. Это ему и на руку. Приедет на место и всё как есть увидит, без прикрас.

Я ни одной шестидневки не пропущу, чтобы до Любани не прокатиться. Зато уж спокоен за свой участок на дежурстве. И Рябово, и Обухово, и Тосно, и все другие станции не только по голосу теперь знаю, но, можно сказать, и в лицо.

Запишешь во время дежурства на листок, что тебе твой график портило — операторов, которые сведения о поездах задерживали, деповских дежурных, которые тебе паровозы вовремя не подавали, — а потом и поедешь по душам с ними беседовать.

Помню, как однажды застрял у дежурного на станции Саблино товарный номер 631. Шёл он с импортным грузом, со станками последней модели для московского завода «Шарикоподшипник». Станки эти срочно выписали из-за границы, заплатили за них золотом. В Ленинградском порту при разгрузке парохода специальный субботник устроили. Тут же на месте в порту состав сформировали, помимо всякой Сортировочной, и к нам на главную линию перебросили.