Илья Маркин - Курский перевал

— Все сделаю! — выдержав настойчивый, изучающий взгляд Хрущева, сказал Бочаров.

— Вот и чудесно. Желаю успехов! — воскликнул Хрущев и сильно сжал руку Бочарова.

— Отправляйтесь в свой штаб — и за работу, — также пожав руку Бочарова, сказал Ватутин.

— Разрешите, — бледнея, попросил Бочаров, — разрешите в Харьков заехать. Вчера, — опять едва владея собой, с трудом продолжал он, — вчера там похоронили… одного моего друга похоронили.

— Пусть съездит, Николай Федорович, — взглянув на Ватутина, вполголоса сказал Хрущев.

— Поезжайте, — нахмурясь, кивнул головой Ватутин.

— Спасибо, — прошептал Бочаров и, забыв попрощаться, выскочил из комнаты.

Дробышев, вжимаясь в землю, лежал под коряжистым кустом рябины и краем глаза из-под каски смотрел на поникшие в безветрии жухлые травы. Метрах в тридцати впереди, ударяясь в землю, цвенькали пули.

— Не взять, товарищ старший лейтенант, — сказал Васильков, — назад ползите. Он как на ладони видит все, а сам курганом и буграми закрыт.

Васильков был, несомненно, прав, но Дробышевым овладело злое упрямство и желание во что бы то ни стало сбить этот проклятый пулемет, задержавший продвижение всего батальона. Он вновь попытался поднять голову, посмотреть на высоту, но, едва приподнявшись, тут же рухнул на землю. Над ним длинной очередью просвистели пули. От злости Дробышев стиснул зубы и пополз назад.

— Дозвольте, товарищ старший лейтенант, — умоляюще и строго заговорил лежавший у пулемета Гаркуша. — Вин же, гад, всех перещелкает. Дозвольте с гранатами той ложбиной та по тим бурьянам подползти к нему и — капут!

Нетерпеливо расстегнув ворот гимнастерки, Дробышев из-за куста посмотрел на лощину, на высокие заросли трав, на высоту с курганом, откуда бил неуязвимый фашистский пулемет, и сразу понял, что предложение Гаркуши было единственным выходом из положения. Медлить с ликвидацией этой последней огневой точки больше нельзя. Сзади все подходят и подходят наши подразделения, а впереди, совсем недалеко, где-то за этой высотой с курганом, Днепр, о котором говорил и мечтал в эти дни весь фронт. Но как пробраться той ложбиной и бурьянами?

— Ужом проползу, товарищ старший лейтенант, — словно поняв мысли командира, умолял Гаркуша, — я к нему так пидбирусь, так пидбирусь, що и ахнуть не успеет.

— Подобраться можно, только одному нельзя; там в бурьянах и на высотке еще могут сидеть…

— Разрешите и мне, товарищ старший лейтенант, — не дал договорить Дробышеву Тамаев, — мы вдвоем, вдвоем лучше.

— Только вот что, — хмурясь, сказал Дробышев, — действовать внимательно, осторожно, без риска. Если столкнетесь в бурьянах или лощине с немцами — дальше ни шагу! Лезть на рожон категорически запрещаю!

Та куцая, словно обрубленная по концам ложбина перед высотой казалась бесконечно длинной, а бурьян, покрывавший ее, словно втянулся в землю, торча только низкорослыми кривыми будыльями.

Слева один за другим длинными очередями беспрерывно били по высоте наши пулеметы. С кургана, словно издеваясь над теми, кто залег на равнине, лениво отвечали гитлеровцы.

— Смотри, — когда метров на сто подползли к кургану, подозвал Гаркуша Тамаева, — видишь, гады, где пристроились!

За рыжей возвышенностью кургана виднелись темные углубления окопов и легкие дымки от пулеметных выстрелов. Сам пулемет и фашистские пулеметчики скрывались за черной насыпью у кургана.

— Может, еще подползем, — неуверенно проговорил Алеша, с ненавистью глядя на вспыхнувшие опять дымки под курганом.

— Та какого черта лежать? Видал, строчат, паразиты! — яростно прошептал Гаркуша. — Готовь гранаты, и, пока они палят, разом туда, к ним!

Пока Алеша вытаскивал чеку запала гранаты, тело его расслабло, жадно прижимаясь к теплой, ласковой земле. Далеким воспоминанием мелькнул сизый в утреннем тумане берег Оки и тут же исчез. Перед глазами все вспыхивали и вспыхивали дымки у кургана. Алеше показалось, что он видит, как от этих дымков летят очереди, летят туда, где на равнине залегли наши стрелки и пулеметчики.

— Готов? — прошептал Гаркуша.

— Готов, — ответил Алеша, правой рукой сжимая гранату, а левой подтягивая автомат.

Гаркуша первым бросил гранату и тут же упал. Упал, метнув гранату, и Алеша.

— Вперед! — во весь голос прокричал Гаркуша, когда в окопе полыхнули два взрыва.

Алеша вскочил и рывком прыгнул в окоп.

— Все, — остановил его Гаркуша, — не лезь, там месиво… — Он за руку перетянул Алешу в соседний окоп и, прижимая его к земле, прошептал: — Смотри вправо, я влево, может, еще кто есть.

— Ура-а-а! — протяжно разнеслось вдруг перед высотой с курганом, и по равнине из кустарников развернулась широченная цепь стрелков.

— Сломили, Алешка, сломили фрицев, — буйно сжимая Тамаева, кричал Гаркуша, — а впереди Днипро, наш родной Днипро!

— Где, где Днепро? — вырываясь из цепких рук Гаркуши, спросил Тамаев.

— Да вон же, вон, смотри!

С высоты от кургана катилась вниз испятнанная кустами, зарослями камыша и куртинами еще удивительно зеленых лугов бескрайняя равнина. Изумрудной россыпью сияли под солнцем озера, узкие и длинные заводи, стиснутые зеленью протоки. А вдали едва различимо синела извилистая полоса Днепра, окаймленная дымчатой грядой правобережных круч.

Май 1956 — сентябрь 1963.

Москва — Тенгинка (Лермонтово)

«Петляковы» — советские пикирующие бомбардировщики.

Генерал-лейтенант Чистяков П. М. — командующий 6-й гвардейской армией.

Генерал-лейтенант Катуков М. Е. — командующий 1-й гвардейской танковой армией.

Генерал Ротмистров П. А. — командующий 5-й гвардейской танковой армией.

Генерал Жадов А. С. — командующий 5-й (общевойсковой) гвардейской армией.

Генерал Соколовский В. Д. — командующий Западным фронтом.