Олекса Белобров - Обратный отсчет

— Так вот же он, беглый женишок, Галина Сергеевна! — пробасил спецназовец, толкая Хантера перед собой. — Задержан доблестным спецназом и доставлен под конвоем! Теперь никуда не денется!

— Ни фи… — начал было комбат, но осекся и уставился на хохочущие физиономии в дверях. — Так это, что ли, розыгрыш, Хантер?! — наконец сообразил он, следя за тем, как заместитель, приобняв, ведет девушку к столу.

— Розыгрыш, Виктор, что ж еще! — пожимая руку комбату, ухмыльнулся Чабаненко. — Твой замполит говорит — живете вы тут как-то скучновато, мол, надо бы взбодрить ваши посиделки!

— Прошу любить и жаловать! — во всеуслышание представил девушку Александр. — Перед вами — декабристка последней четверти двадцатого века Галина Сергеевна Макарова, она же Галочка, она же Афродита — кому как нравится. А прибыла она в самом деле из города Самары: с одной стороны — ради вашего сослуживца, с другой — с целью усиления медицинской службы Зоны ответственности «Юг». Будет работать старшей медицинской сестрой в хирургическом отделении нашего госпиталя…

Собравшиеся за столом — заместители комбата, командиры рот и авианаводчик Экзюпери — слушали его молча.

Первым молчание нарушил комбат. Покачав головой, он потянулся за бутылкой и, глядя странно увлажнившимися глазами на обоих «декабристов», проговорил:

— Ну вы, ребята, и даете! Я, вроде, всякое видел и слышал, но чтобы такое…

Все вышло почти так, как и планировал Аврамов. Поводов для широкого народного гуляния накопилось немало — приезд Афродиты, удачный боевой выход, несмотря на просчеты штаба в организации операции, «Южное» боевое крещение замполита, обещанное представление к досрочному офицерскому званию…

Тосты сменялись тостами, но Галя, хоть и чувствовала себя совершенно счастливой рядом с Сашкой, тем не менее выглядела утомленной. Не удивительно: сказывались многочасовые авиаперелеты, резкая смена климата. Тем временем офицеры, давно лишенные женского общества, ничего не замечали и только входили в раж. Треп нарастал по восходящей.

На Хантера нежданно-негаданно обрушилась лавина славословий — ему приписывали кучу подвигов, совершить которые было под силу разве что Геркулесу; наделяли чуть ли не сверхъестественными способностями. По словам «очевидцев», он первым прыгал из вертолета с высоты чуть ли не в сотню метров, без промаха разя врага на лету. Попутно выяснилось, что он же собственноручно остановил объединенное бандформирование «духов», расстреляв их спецназ, «собикадори джанг», из огнемета, и многое другое, столь же несуразное.

— Не слушай их, любовь моя! — шептал Александр в розовое ушко. — Тяпнули лишку и заливают «как очевидцы»!

— Не знаю, не знаю! — улыбнулась в ответ девушка. — Знаю только: что у трезвого на уме, у пьяного на языке! Однако я подустала, пора бы и баиньки… — Она ласково, как большая кошка, потерлась о Сашкино плечо.

Но господа офицеры на этот счет придерживались иного мнения. Больше того — Экзюпери за это время успел смастерить оду в честь прибытия Афродиты в древнюю столицу Афганистана, не вполне точно срифмовав прозвище волжской красавицы с названием сторожевой заставы, где еще совсем недавно служил ее возлюбленный. Ода называлась «От “Победита” — к Афродите!».

Тайфун оказался первым, кто сжалился над «молодятами», сгоравшими от желания наконец-то уединиться. Под его нажимом комбат освободил удачливого заместителя на ближайшие два дня от обязанностей воинской службы, чтобы тот использовал свою энергию в мирных целях. Но поставил условие: завтра при любых обстоятельствах замкомбата должен явиться в батальон на пару часов, решить ряд важных вопросов. Как то: оформить наградные листы, выполнить некоторые формальности по поводу своего представления к званию капитана и обстоятельно проинструктировать лейтенанта Данилова, которому предстояло сопровождать труп рядового Ковалева в Кемеровскую область, а кроме того, выполнить некое важное поручение в Ташкентском окружном госпитале.

Со своей стороны майор Иванов пообещал принять самое деятельное участие в оборудовании всем необходимым комнаты для молодой пары в госпитальном модуле, правда, не упомянув, в чем будет заключаться это участие. Остальные присутствующие, за исключением начштаба и Эстонца, которые прикинулись вконец осоловевшими, поклялись, что также внесут посильную лепту в это благородное дело.

Захмелевший Хантер благодарил, попытался даже произнести речь, но сбился и, по обыкновению, решил ограничиться «раздачей слонов» — раздарить трофейное оружие, скопившееся в его парашютной сумке.

Почти всем сестрам досталось по серьгам. Тайфуну — новейшая английская ручная граната из сверхпрочного пластика, осколки которой не обнаруживает в теле никакой рентген, а сами они, рассасываясь, постепенно отравляют организм раненого. Майору Иванову — «эсэсовский» штык, Экзюпери — старинный афганский кинжал, Егерю — настоящий бельгийский наган, а Сен-Тропезу — российский револьвер с клеймом Императорского Тульского оружейного завода. Ярошкину под общий хохот Александр вручил необычной формы топорик дервиша на топорище, расщепленном пулей…

На этом запасы иссякли, а сам даритель слегка протрезвел.

— А тебе, Бугай, — проговорил он, с улыбкой обводя взглядом всех, кто сидел за столом, — оружия дарить я не стану, у вас, спецназа, его и без того с избытком. А получишь ты совсем другой подарок — чтобы всегда помнил, как выглядит самый лютый враг! — С этими словами Хантер извлек из парашютной сумки зеленую ленту, покрытую арабскими письменами, шитыми серебряной нитью, и еще хранившую следы крови. — Эту «косынку» я снял с убитого мною под Кабулом гази! — Слегка пошатываясь, он шагнул к спецназовцу, обнял и сунул подарок в его лапищу.

— Пусть твои супермены знают, что и десант тоже воевать умеет! — закончил он под восторженные вопли офицеров.

Бугай был доволен подарком. Хантер, зная амбициозную и воинственную натуру командира спецназа, угодил прямо «в десятку». Дело в том, что психические атаки гази, вопреки бесконечным слухам, циркулировавшим в Афганистане, происходили довольно редко. Обычные моджахеды, как правило, берегли себя и старались избегать серьезных потерь, нападая скрытно, со спины, под покровом ночи. И Хантеров подарок, прежде принадлежавший «настоящему гази», как бы подчеркивал уважительное отношение к спецназовцам и одновременно демонстрировал самодостаточность «южных» десантников, которые всегда негласно конкурировали со спецназом, хотя, по большому счету, делить-то было нечего.

«Раздача слонов» завела публику не на шутку — пьяная компания подхватила старшего лейтенанта на руки с намерением качать и даже пару раз подбросила, едва не впечатав его в низкий фанерный потолок. И только испуганный возглас Афродиты заставил офицеров опомниться.