Олекса Белобров - Обратный отсчет

— Гризли! — представил Александр пушкаря Гале, начисто позабыв, как того зовут на самом деле. — Артиллерист Божьей милостью, тот самый ас, что спас нас с Бугаем на высоте Кранты в апреле. А это — Галина, — отрекомендовал он Афродиту, — истинный рахат-лукум моего сердца!

— Вообще-то я Володя, — слегка растерялся Гризли. — А «медвежий» позывной мне уже в Афгане прилепили…

Гризли помог найти еще пару пушкарей из тех, что немало побродили в составе артиллерийских разведывательных групп по предгорьям Гиндукуша вместе с подразделениями десантников. Погрузившись в «уазик», вся эта компания дружно двинулась обследовать кабульские базары.

Предыдущие визиты Хантера в Кабул не оставили особенных следов в памяти. Тому были причины как объективного, так и чисто субъективного характера — чаще всего — пресловутая «горькая настойка». И лишь теперь он смог трезво и неторопясь оценить знаменитые кабульские дуканы. А там, с точки зрения советского человека, с уст которого многие десятилетия подряд не сходило слово «дефицит», было все, чего душа пожелает.

От разнообразия всевозможных товаров перехватывало дух. В Богом забытой полуфеодальной стране, до сих пор официально живущей по календарю четырнадцатого века и по уровню образования населения находящейся на последних позициях в мире, в лавчонках и магазинчиках имелось все, что невозможно было найти на территории могущественной ядерной державы-соседа: электроника и бытовая техника, современная модная одежда, обувь лучших мировых производителей, косметика, часы, ковры и многое-многое другое.

Следовало отдать должное и самим афганцам — они умели не только воевать, но и грамотно торговать, чутко улавливая нюансы конъюнктуры, модные веяния, колебания спроса и предложения, рост и падение цен и прочие тонкости мировой торговой политики. К тому же курсы валют в Кабуле были более чем гибкими, поскольку здесь принималась и обменивалась валюта любой страны мира.

Хантер, памятуя наставления деда, с которым он еще в детстве любил бродить по Колхозному рынку в Полтаве, заранее составил список необходимых покупок. Благодаря союзу с Афродитой с ее прирожденной смекалкой и хозяйственными навыками, деньги у него теперь не переводились. Кое-чему он научился и у сослуживцев. Так, прижимистый Крест научил, как прожить, не тратя ни копейки из тех сумм, которые ежемесячно начислялись ему и Гале. Принцип оказался простым: батальон время от времени захватывал у противника те или иные трофеи, которые попадали в бригаду далеко не в полном объеме. Хитрый зампотылу обменивал большую часть этих трофеев на продукты питания и деньги, которые, по распоряжению комбата, тратились исключительно на нужды батальона. Крест проделывал все это так виртуозно, что вездесущему особому отделу ни разу не пришло в голову сунуть свой нос во внутренние дела батальона.

Трофейные лекарства и перевязочные материалы Хантер немедленно переправлял в Южный госпиталь. Если же среди трофеев оказывались деньги, на замполита и только на него возлагалась обязанность по их распределению. Тут Александр чтил заповеди пророка Мухаммеда, зафиксированные в Коране: пятая часть всей суммы шла в НЗ, а остальное делилось между десантниками пропорционально личному вкладу каждого в исход боевого выхода. Что касается неприкосновенного запаса, то на самом деле он был очень даже прикосновенным, но шел главным образом на помощь раненым военнослужащим или семьям погибших.

Однако весь этот скрытый от глаз высокого начальства механизм использовал только определенные типы валют: внешторговские чеки, советские рубли и афгани. Доллары, фунты стерлингов, марки, индийские и пакистанские рупии десантники честно сдавали в особый отдел, часто даже не пересчитывая. Хантер не хотел иметь с ними дела, чтобы никто не смог инкриминировать ему мошенничество, мародерство или незаконные валютные операции. На то были веские основания — его предшественник, майор G., погорел именно на этом.

Благодаря всему этому здесь, в Кабуле, у клана Мак’Петр имелась при себе солидная сумма в афгани и советских рублях. Перекусив замечательными афганскими шашлычками, про которые Хантер все уши Гале прожужжал, оба оторвались от своей группы, кружившей неподалеку от машины. Замкомбата принялся выбирать подарки дочери, и оба начисто забыли о том, где находятся, а война таких вещей не прощает.

Неожиданно неподалеку прогремела длинная автоматная очередь. Александр с Галей опрометью выскочили из лавочки и увидели ГАЗ-66 с опознавательными знаками военной комендатуры. Комендачи, окружив «уазик», пытались разоружить пушкарей, ощетинившихся автоматами во все стороны. Те матерно огрызались, не собираясь сдавать стволы. Афганцы высыпали из лавок: разборы между шурави — что может быть интереснее?!

— Что здесь происходит?! — мгновенно вмешался капитан Петренко. — Кто здесь старший, ко мне! — властно скомандовал он.

Внешний вид капитана разительно отличался от обычных завсегдатаев кабульских базаров. Обвешанный оружием, в «лифчике», обутый в берцы, с темным зимним загаром на лице — офицер в такой экипировке вызывал у дуканщиков одно желание — по-быстрому закрыть свои лавчонки. Они прекрасно помнили нехорошую славу бригады, в которой раньше довелось служить Хантеру, — от одного ее приближения торговые ряды и целые кварталы пустели на глазах…

— А ты кто такой?! — выпятил челюсть начальник патруля — раскормленный старший прапорщик из комендатуры. — И что здесь делает баба с автоматом, есть у нее документы?

— Документики у нас имеются, — вежливо скалясь и сдерживая себя, чтобы не пристрелить наглеца на месте, проговорил замкомбата. — Но для начала следовало бы представиться, уважаемый!

— Хорош ваньку валять! — рявкнул «уважаемый». — Поедете в комендатуру, там разберемся! Живо в машину, забираю всех!

— Забираешь? — все так же вкрадчиво спросил Хантер, подмигивая Гале и пушкарям. — Пожалуйста! На, забирай! — С этими словами он мгновенным движением выхватил из «лифчика» «феньку» и, выдернув чеку, протянул прапорщику.

— Что такое?! — побелел комендач. — Я… я на вас… рапорт н-напишу! Я…

— Ты, навоз комендантский! — Хантер шагнул к прапору, держа гранату прямо у него под носом, и стащил автомат у того с плеча. — Ты здесь никто, и звать тебя никак, врубился?! Давай, читай! — Он подержал перед бегающими глазками комендача «охранную грамоту». — Усвоил, «умка»? А оружие твое я прихвачу с собой, потому как ты его не любишь, да и обращаться с ним, судя по всему, так и не научился!

Перехватив автомат поудобнее, замкомбата зашагал к своей машине.

— Чего стоите?! — заверещал прапорщик, обращаясь к бойцам патруля. — Стреляйте, он же меня разоружил! — Должно быть, от шока у бедолаги окончательно помутилось в голове.