Фил Эшби - Неуязвимый (в сокращении)

Разговор с ней вдохнул в меня новые силы.

Если оставаться всю ночь на ногах (не принимая при этом никаких таблеток), хуже всего чувствуешь себя часа в четыре утра. Этим мы и воспользовались. Приток адреналина в кровь позволял нам ощущать себя бодрыми, а вот большинство повстанцев будут в это время, как я надеялся, достаточно сонными, так что можно проскользнуть мимо них. С другой стороны, если ждать до четырех, на то, чтобы добраться до джунглей под покровом темноты, остается всего два часа. Этого мало, поэтому побег мы назначили на три.

За полчаса до выступления мы проверили свое снаряжение и в последний раз обговорили план побега. Я заставил каждого попрыгать, дабы убедиться, что никакие части нашего снаряжения на ходу бренчать не будут. Затем мы, взяв из кострища уголь, зачернили себе лица. У Дэйва, недавно получившего жалованье, имелась тысяча долларов наличными. Мы разделили их между собой — на случай, если нам придется расстаться. И наконец, мы сорвали с нашей формы опознавательные знаки ООН. Эти ярко-голубые эмблемы — символы нейтралитета ООН, предположительно гарантирующие безопасность тем, кто их носит, однако нас они могли сделать лишь более заметными в темноте. Теперь мы уже не были наблюдателями, отныне мы, хоть и невооруженные, — участники боевых действий.

Чтобы успокоить нервы, мы с Дэйвом выкурили по последней сигарете, а там и еще по одной. Поскольку продолжительность нашей жизни, вполне вероятно, сократилась до тридцати минут, я махнул рукой на вред, который курение в конечном счете наносит здоровью.

В 2.45 все последние приготовления закончились, поэтому дальнейшее ожидание стало бессмысленным. Я предложил выступить чуть раньше, и все со мной согласились. Стараясь производить как можно меньше шума, мы прокрались в северо-западный угол лагеря. Чтобы легче было перебраться через стену, я подставил стул. Мы все сошлись на том, что говорить о наших планах капитану Кориру не следует: он мог остановить нас. Поэтому я просто перемолвился с капралом и попросил его нас прикрыть. Капрал высказался против нашей затеи и велел нам не двигаться с места, пока он не договорится со своим начальством.

Я постарался говорить как можно увереннее:

— Капрал, я получил от моего правительства приказ бежать отсюда. Поскольку вы кениец, приказать вам помочь нам я не могу. Поэтому я обращаюсь к вам как к товарищу по оружию. Мы попытаемся пройти через оцепление. Если заметите какое-либо движение на позициях повстанцев, пожалуйста, скажите своим людям, чтобы они прикрыли нас огнем.

Капрал молчал, однако я решил истолковать это как знак согласия. Я прошептал моим товарищам несколько последних слов:

— Удачи, ребята. За мной.

И перелез через стену.

С самого начала все пошло наперекосяк. Я спрыгнул со стены и стал ждать… и ждал, и ждал. Внезапно один из кенийцев, возможно спросонья, передернул затвор винтовки и начал стрелять. Возможно, он принял нас за бойцов ОРФ. Стало ясно, что уйти по-тихому нам не удастся. Я видел, как зашевелились повстанцы. И надеялся только на то, что они меня не заметят.

Я подумал: не перелезть ли мне через стену назад? Быть может, нам следовало отложить побег? Однако в глубине души я понимал, что вопрос стоит только так: сейчас или никогда. Я сжался под стеной в комок, чувствуя себя выставленным на всеобщее обозрение. Мне так хотелось, чтобы остальные поторопились. Однако у них возникли проблемы. На «безопасной» стороне стены один из кенийцев наставил на Энди винтовку, угрожая застрелить его, если тот попытается перелезть через стену. Потом я услышал голос часового, он заступался за нас. Похоже, слова его оказали должное воздействие.

Следующим был Пол. Несмотря на страх, я все же не удержался от улыбки, увидев, как он зацепился ремнем за край стены. Несколько секунд он провисел, молотя ногами по воздуху, потом сумел освободиться. Дэйв и Энди перебрались через стену довольно тихо. Впрочем, в ночном безмолвии даже малейший шум способен был выдать наше присутствие.

Теперь у нас обратной дороги не было.

— Все в порядке? Тогда за мной.

Утренние пробежки нескольких предыдущих месяцев позволили мне хорошо изучить все проулки и тропы Макени. Я создал в уме целую карту, которой теперь и руководствовался.

Мы заранее решили, что скорый шаг будет наилучшим вариантом быстрого и не бросающегося в глаза передвижения, однако трудно было удержаться от искушения перейти на бег. Я пожалел о том, что поддался ему, когда, обогнув первый стоявший на нашем пути дом, угодил в ограду из колючей проволоки и поранил веко и губу. Боковым зрением я заметил какое-то движение на ближайшей позиции повстанцев и замер, ожидая стрельбы.

Однако стрельбы не последовало. Возможно, нас приняли за патруль повстанцев или просто предпочли «не заметить», чтобы не ввязываться в перестрелку. Долю секунды я смотрел в глаза повстанца, потом отвел взгляд и пошел дальше. Должно быть, мой ангел-хранитель бодрствовал в эту ночь допоздна.

Продвигаясь по городу, я на каждом углу, за каждым зданием ожидал засады. Несколько раз мы видели патрули, однако вовремя уклонялись от них. Стоявшая вокруг тишина казалась нам жутковатой — мы слышали лишь звук нашего дыхания. Все чувства были обострены, и с каждым шагом страх, казалось, переходил в радостное возбуждение. Я ощущал себя более живым, чем когда-либо прежде, и наслаждался притоком какой-то первобытной силы. Теперь, когда путь назад был отрезан полностью, я почему-то испытывал странное спокойствие. На несколько мгновений я почувствовал себя почти неуязвимым, как физически, так и психологически. Я был уверен, что, если повстанцы попытаются меня остановить, я, даже получив от них пулю, перебью их голыми руками.

В качестве ориентира в ночной темноте я наметил стоявшую в пригороде старую радиомачту. А когда мы ее миновали, ориентирами стали сиявшие в ночном небе звезды. Мы прошли неподалеку от нашего прежнего жилища. Я погадал, не вернулся ли назад Супермен. Впрочем, задерживаться и выяснять это вряд ли стоило. И мы пошли дальше, в поля. Километра полтора мы двигались в направлении, противоположном тому, что нам требовалось, надеясь запутать тем самым возможных преследователей, а потом повернули на юг, куда с самого начала и намеревались направиться. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы сбить с толку преследователей.

Следующим серьезным препятствием была большая дорога, которую нам следовало пересечь. Мы планировали вначале затаиться и осмотреться, а потом уже переходить. На деле же я буквально споткнулся об нее. Минуту назад я продирался через густые заросли, а тут вдруг налетел на насыпь и упал на гудрон. Поднявшись, я глянул вправо и влево, а затем перебежал через дорогу — остальные последовали за мной.