Богдан Сушинский - Воскресший гарнизон

— Ну, прорваться до подземелий «Шарнхорста» мы им не позволим. Тем не менее русские уже заметили уход подразделения СС или в ближайшие пять-десять минут обнаружат это.

— Достаточно было «товарищам командирам» осмотреть наши боевые порядки в первый же день обороны, чтобы понять, что по существу никакой серьезной обороны не предвидится, — молвил Овербек. — Не удивительно, что и свои собственные войска сосредотачивать у входов в подземный лагерь СС они тоже не стали. Зачем отвлекать подразделения от истинной линии фронта?

Пока они вели этот разговор, прерывая его бинокольным осмотром вражеских позиций, из чрева дота стали появляться новые бойцы. Человек десять из них были солдатами гарнизона дота, остальные три десятка состояли из солдат внутренней охраны и всевозможного тылового люда. Последним вышел взвод власовцев и полицаев, навербованных из пленных, которые приняли эту вербовку вместо умерщвления в зомби-морге «Лаборатории призраков». При этом Фризское Чудовище скрыл от них приказ Штубера: все, кто уцелеет, должны быть вновь возвращены в зомби-морг. Независимо от того, где они к тому времени будут располагаться — в «Регенвурмлагере» или уже по ту сторону Одера.

Но больше всего командующего зомби-войсками удивило, что вслед за этим пополнением, на поверхности появилось еще и до полусотни зомби, надерганных из команд ремонтников и горных проходчиков. Это были крепкие на вид парни, получавшие хорошее питание, но ни разу не побывавшие в учениях зомби.

— А теперь, — приказал Штубер Свирепому Сербу, — отберите наиболее подготовленных зомби из прежнего состава обороны и уведите их в казематы «Шарнхорста». Будем считать, что при отражении последней атаки на поверхности лагеря они уже уцелели.

Благодаря этому уточнению: «уже уцелели», Овербек понял, что элиту его зомби-воинства Штубер спасает вопреки приказу коменданта фон Риттера. И был признателен за это.

— Зомби-тибетцев тоже прикажете увести? — поинтересовался Свирепый Серб.

— Понимаю, что вам хотелось бы увидеть их в рукопашном бою.

— Разве не для этого мы их готовили?

— А почему вы решили, что именно для этого?

Вопрос показался настолько неожиданным и неуместным, что Свирепый Серб на какое-то время умолк с приоткрытым ртом, запнувшись на полуслове, и вообще вид его, обычно свирепого с виду лица был таким, словно он уже наткнулся на штык неприятеля.

— Значит, существуют какие-то секретные инструкции, о которых я не информирован.

Штубер молча кивнул, а затем все-таки утешил капитана:

— Не огорчайтесь. Подозреваю, что я о них тоже не информирован. Во всяком случае, не обо всех.

— Может, так оно и лучше. Судьба предпочитает неожиданности. Жалко, правда, ведь именно в этой местности проходили все учения зомби.

— Но теперь мы не на учениях, капитан. Если зомби поднимутся в контратаку, большую часть из них поляки выкосят из автоматов, поскольку никогда не были склонны к рукопашным. Это русская морская пехота, говорят, где-то там, под Одессой или Севастополем, могла принимать подобные вызовы, чтобы, экономя на патронах, сходиться в рукопашную.

— Вот и бросить бы против них тибетцев.

— Не спорю, это было бы зрелище. Прикажете связаться с маршалом Жуковым, чтобы срочно перебросил сюда из-под Ленинграда или из Севастополя батальон морских пехотинцев?

Свирепый Серб понимал, что Штубер явно иронизирует по поводу его пристрастия к рукопашным боям, но он и впрямь уже воспринимал зомби-воинов как собственное творение, и результаты своих стараний желал видеть в бою.

— Командуйте, капитан, командуйте, — подстегнул его тем временем штурмбанфюрер. — Уводите лучших зомби-воинов из окопов. Как я уже сказал, продержаться вам следует до ночи, так что молите Создателя, чтобы он не слишком затягивал со своим очередным светопреставлением.

— Этих зомби тоже будут переправлять за Одер?

— Пока не ясно.

— Скорее всего, с ними возиться не станут, они ведь не эсэсовцы.

— Слишком много неясностей, капитан. Возможно, в будущем, да, их тоже переправят. Но пока что задача у нас одна: использовать зомби там, где они в самом деле способны проявить себя.

— Считаете, что это поле боя недостойно их геройской гибели?

— Я ведь не о гибели говорю, а о том, чтобы использовать их с наибольшей пользой. Например, когда русские вновь прорвутся в подземелья «Регенвурмлагеря» и там завяжутся «уличные бои».

— В таком случае, мы — единомышленники, штурмбанфюрер, — слегка коснулся его предплечья Свирепый Серб. Впрочем, никакие проявления дружелюбия хоть как-то смягчить выражение свирепости на лице этого гиганта-серба не способны были.

В «резерве командования» Штубер оставил только одно отделение тибетцев и отделение зомби-славян, остальных отправил в казематы. Резерв этот был спрятан за центральным колпаком дота, в убежище, созданном под мощным скальным козырьком, где его не могли достать ни артиллерийские снаряды, ни штурмовая авиация русских.

Именно эти два отделения должны были вступить в бой в том случае, если бы солдаты противника прорвались к самому доту. Что же касается только что прибывших зомби, то, по приказу Свирепого Серба, они были разбавлены власовцами и немцами-тыловиками, которые теперь, пользуясь затишьем, напоминали ожившим пленным азы солдатской науки.

Начальную военную подготовку эти зомби прошли сразу же после воскрешения, поэтому в массе своей окопное обучение воспринимали относительно легко. В какие бы шахтерские или ремонтные бригады ни входили зомби, они все равно числились бойцами гарнизона, поэтому творцы обязаны были позаботиться об их военном обучении.

Дважды поляки и русские прорывались на флангах дота «Шарнхорст» и дважды зомби хладнокровно отбивали атаки тех, кто каким-то чудом уцелел под пулеметно-ружейным огнем гарнизона дота. А во время третьей атаки, когда более двух десятков русских автоматчиков сумели подползти с тыла и броситься на бетонный дот как на мелкое препятствие, наконец-то произошло то, чего барон так упрямо ждал. Притаившись под противоосколочным козырьком, за невысоким бетонным барьером, десятка тибетских зомби-диверсантов врезалась в их атакующую «лаву».

Телефонист «Шарнхорста» уже второй раз напомнил штурм-банфюреру, что комендант лагеря требует его к себе, но и на сей раз тот упрямо отмахнулся. Как он мог уйти именно сейчас, когда на поле схватки уже взблескивали при тусклых лучах солнца германские штык-ножи и русские «финки», скрещивались приклады автоматов и коротких кавалерийских карабинов, любимого оружия тибетцев; когда с места схватки доносились отборный русский мат, стоны раненых и короткие пронзительные взвизги разгоряченных пришельцев из далеких гор?