Александр Зеленский - Тайное оружие фюрера

Говоря это, пастор Бонифаций достал видеокассету, завернутую в черный целлофановый мешочек, и протянул ее Рыбину. Кроме нее в руках Владимира Рыбина оказалась еще и сложенная вчетверо газета.

— А это что такое? — спросил он, разворачивая газетные листки.

— Это утренний выпуск «Венской газеты». Там, в столбце происшествий, сообщается о таинственном исчезновении издателя Пьера Лаффорта… — пояснил пастор, посмотрев на часы. — Его семейство, чрезвычайно обеспокоенное этим обстоятельством, обратилось в частное детективное агентство… Похоже, малоуважаемый герр Зиценберг сжигает за собой все мосты, опасаясь, что его черные дела станут известны широкой общественности. Из-за всего этого я вынужден на время исчезнуть, поскольку опасаюсь за свою жизнь… Пережду опасность вдали от этих мест.

— Вы правы, — согласился Рыбин, пряча драгоценные для него материалы в черный кейс. — Я тоже постараюсь здесь не задерживаться. Дайте о себе знать, когда все утихнет. Буду ждать от вас весточки в Москве. Мой московский адрес у вас имеется…

Простившись с пастором, Рыбин, не теряя времени, направился в сторону почтового отделения, находившегося здесь же, в зале ожидания. Там он, упаковав все материалы, связанные с гибелью Юлиана Сергеева в бандероль, отослал ее самому себе, на домашний адрес в Москве.

Теперь можно было спокойно посидеть в кафе, наблюдая за тем, что творится в зале ожидания. А там происходило нечто необычное: какие-то люди, одетые в гражданское, прочесывали все помещения, проверяя документы у пассажиров, ожидавших свой рейс. При этом им помогали бритоголовые молодчики.

«Здесь становится слишком жарко, — подумал Рыбин. — Надо уходить, пока не поздно».

Вытащив из кейса темные очки и кепку-бейсболку с большим козырьком, Владимир надел все это на себя и, спустившись вниз со второго этажа, где находилось кафе, растворился в толпе пассажиров.

Сначала все шло хорошо. Ему удалось незамеченным выйти из помещения, сесть в машину и отъехать от здания аэропорта. На этом везение кончилось. В зеркало заднего вида Рыбин разглядел знакомые очертания черного джипа, который с огромной скоростью устремился вслед за его машиной…

А в Москве вовсю разгулялась раскрасавица-осень, позолотившая кроны деревьев и подрумянившая бледные от повседневных забот личики тех самых москвичек, которые «в сорок пять бабы ягодки опять».

«Пока я мотался по Европам, здесь наступило бабье лето…» — подумалось Рыбину, и он полной грудью вдохнул смог городского центра, который отличался от воздуха больших европейских городов только тем, что был свой, до боли родной. И тут же ему припомнился анекдот «с бородой»: «Мужик во дворе чистит свой костюм. Проходящий мимо сосед интересуется: “Петрович, что стряслось с твоим костюмом?” — “Да вот купил в магазине порошок против моли… Мало того, что эта сволочь сожрала весь порошок, так ее еще на костюм вытошнило!”»

«А ведь в европах наши анекдоты мне почему-то на ум не приходили…» — улыбаясь встречным москвичкам, отметил про себя Рыбин, неторопливо подходя к своему дому на Старом Арбате.

…Картина с погоней, визгом тормозов, стрельбой по колесам у Мюнхенского аэропорта еще долго являлась Рыбину в кошмарных снах, но потом понемногу затерлась, превратившись в легкую дымку воспоминаний, оставляемых кинофильмами в жанрах детектива и боевика. Бывали в его прошлой жизни военного разведчика ситуации покруче, куда более серьезные и опасные для жизни. Да только они почему-то ушли из памяти как-то сразу, в одночасье, стоило ему распрощаться с воинской службой и с головой окунуться в любимые занятия литературным творчеством и военной историей, которыми раньше Владимир мог заниматься только от случая к случаю. А вот то, как он отрывался от преследования бритоголовых подонков Фрица Зиценберга, запечатлелось в памяти, как очень серьезное испытание, в котором ему пришлось применить все свои практические умения в области вождения автомобиля. Их он приобрел еще на полигоне военного вуза в далекие уже годы курсантской молодости, а позже долго шлифовал во время выполнения служебных заданий.

Молодчики, посланные старым гестаповцем, оказались ребятами рисковыми, но даже им не удалось завершить ту погоню в свою пользу. Все закончилось тем, что их джип, преследуя машину Рыбина, не вписался в крутой поворот у моста, пробил ограждение и, как снаряд из пушки, вылетел с моста, врезавшись в полицейский автомобиль, проезжавший внизу. Для преследователей и полицейских это закончилось весьма плачевно: взрывом разметало останки двух автомобилей и шестерых людей на довольно большое расстояние. Впрочем, Рыбину некогда было наблюдать за этой автокатастрофой, о ее деталях он узнал чуть позже, когда находился в относительной безопасности и смотрел телевизионные новости в доме Марка Кранца — одного из бывших подчиненных Маркуса Вольфа.

Маркус Вольф на протяжении более тридцати лет возглавлял внешнюю разведку ГДР, ставшую под его руководством одной из наиболее эффективной разведслужб мира. Самому Владимиру Рыбину в прежние времена неоднократно доводилось работать с этим незаурядным человеком, профессионалом с большой буквы, и он всегда помогал ему в трудных ситуациях. Как и Марк Кранц. Помог он ему и теперь, хотя давно уже отошел от дел.

— Какое-то время переждешь, или, как мы говорим, заляжешь на дно. А потом провожу тебя в Польшу, — сказал Кранц.

И Рыбину осталось только с благодарностью принять помощь от старого товарища по оружию, который когда-то помог ему, еще молодому сотруднику военной разведки, во время стажировки, проходившей в Группе Советских войск в Германии.

Рыбину пришлось «отдыхать» в доме Марка Кранца целых две недели. Все это время Владимир активно работал над рукописью будущей книги, написав вчерне все основные главы. Потом он «с полным комфортом» был препровожден через немецко-польскую границу — очень помог паспорт на имя доктора Фридриха Финкельштейна, выданный ему Кранцем. На это же имя было выписано и водительское удостоверение.

И уже из Польши Рыбин вылетел в Москву на самолете.

Книга Владимира Рыбина, посвященная последнему расследованию Юлиана Сергеева, вышла в свет в конце ноября, изданная крупнейшим коммерческим издательством. К ее «раскрутке» сразу подключилось телевидение, пригласившее автора книги принять участие в популярном ток-шоу «Литературные страсти». Ушлые корреспонденты отсняли несколько телерепортажей, в которых отслеживалась дальнейшая судьба людей, упомянутых в книге. И Рыбин вновь увидел, только теперь на большом экране в зале телецентра, всех своих героев, живых и мертвых. А в самом конце ток-шоу спецкор телевидения в Германии в режиме «прямого эфира», передаваемого по «телемосту», попытался взять интервью у Фрица Зиценберга, но кончилась эта затея полной неожиданностью. У Зиценберга, к которому телевизионная группа наведалась без приглашения с весьма каверзными вопросами, сдали нервы и он, выхватив старый офицерский браунинг, принялся палить во все стороны, оставив последний патрон для себя. Прежде чем застрелиться, он почему-то произнес по-английски: «Помни меня!..» Да, прав был падре Бонифаций, говоривший Рыбину, что от Зиценберга можно ожидать чего угодно…