Кирилл Голованов - Катерники

- В чем дело?

- В общем, к примеру… - замялся старшина и вдруг решился: - А, да чего там: просто клапан провалился в третий цилиндр.

- Неувязочка, говорите, - нахмурился лейтенант. - А не чрезвычайное происшествие?

- Никак нет! - с достоинством возразил Иванов. - Потому как профилактика закончена и механическая часть готова к боевому походу.

Спустившись в отсек, лейтенант Дмитров убедился в исправности двигателей, а также увидел пук рваных, замасленных ниток со множеством затянутых впустую узлов.

- Сказать кому - не поверят, - поразился Евгений Сергеевич. - Как же вам удалось?

- Да ничего, товарищ лейтенант, - басил Андрей Малякшин. - Озябли вот только…

6 марта 1943 года

На палубе катера ближе к носу возвышалась ходовая рубка, а сразу за ней справа и слева тянулись до самой кормы две блестящих стальных трубы, длиной по шесть метров и по пятьдесят три сантиметра в поперечнике. С обоих концов трубы были заделаны наглухо: спереди - полушарием, вроде половинки глобуса, сзади - скашивались на конус, похожий на пологую воронку. И еще по концам труб торчали крылатки: спереди по маленькому, вроде игрушечному, вентилятору, сзади - по два массивных винта, литых из бронзы, которые крутились на трубках-осях в разные стороны.

Вот эти блестящие цилиндры и были главным оружием катера. Внутри их спрятались мощные двигатели, запасы воды и керосина, баллон воздуха, стиснутого под давлением в двести атмосфер. Стоило откинуть курок на корпусе цилиндра, как внутри вспыхивала пороховая свеча. Свеча поджигала керосиновую горелку - примус, который кипятил воду. Сжатый воздух раскручивал волчок, размером не больше кулака. Бешено крутясь, он ни за что не отклонится в сторону и, автоматически командуя рулями, сохранит направление на цель. Другими рулями - горизонтальными - управляет гибкая пластинка - мембрана, на которую жмет давление воды. Чуть больше чем нужно притонет движущийся цилиндр, и мембрана тут же задерет рули «на всплытие», чересчур уменьшится глубина, и рули отклонятся в обратную сторону.

Между тем примус уже превратил воду в пар, и пар вместе со сжатым воздухом рванулся в поршни главной машины. Самодвижущаяся мина, или, короче, торпеда, мчалась под водой со скоростью двадцать, а то и двадцать пять метров в секунду. Она несла в головной части несколько центнеров взрывчатки и могла отправить на дно крупный корабль.

Катера стали страшны для любого большого корабля. Им удавалось проскочить сквозь заградительный артиллерийский огонь, выпустить торпеды с такого близкого расстояния, что враг не успевал от них увернуться. Специальное устройство сдвигало тяжелые торпеды к бортам катера, опрокидывало их в воду, и они прытко устремлялись к цели.

Но так бывало в бою, если нигде ничего не заржавело, или не обледенело, или не закоротило соленой водой электрические провода приборов.

Вот почему накануне боевых выходов старший торпедист Пятнадцатого катера Владимир Яшенко и его молодой помощник Коля Ипатов возились на палубе весь день. Яшенко проверял исправность механизмов, а его ученик не расставался с банкой густого минерального жира, черпая его ладошкой и щедро ляпая на зубчатую каретку аппарата бортового сбрасывания, размазывая жир по длинным корпусам торпед, которые стали отливать тусклым золотом. Парусиновое рабочее платье Ипатова тоже замаслилось до блеска, а вот бескозырку с черной ленточкой и гордой надписью: «Торпедные катера СФ» он берег, избегая касаться ее руками. Круглая бескозырка плохо держалась на стриженой Колиной голове, совершая за час тридцать полных оборотов, и этим уникальным свойством прославила своего владельца на весь флот.

Боевые торпеды катера обычно получали со склада главной базы. И на сей раз портальный кран, осторожно подняв их со специальных тележек, бережно уложил в полукруглые гнезда на палубе. Едва оружие было надежно закреплено - так, чтобы не смыло волной, - Коля Ипатов стал старательно обмазывать все солидолом.

- Товарищ краснофлотец! - окрикнули его. - Где у вас звездочка?

На берегу стоял сам командующий флотом. Николай Ипатов, как положено, вытянулся перед адмиралом, но руку все же обтер ветошью и только тогда стал разворачивать свой драгоценный головной убор, так, чтобы красная звездочка пришлась над переносицей.

- Теперь - ладно, - кивнул командующий и вдруг спросил: - А в торпедных аппаратах разбираетесь?

- Точно так! - гордо отрапортовал молодой боец. - Немного петрим.

- Ну? - улыбнулся адмирал под общий хохот. - Раз «петришь», пусть фашисты трепещут!

Судите сами, мог ли Коля Ипатов служить кое-как после такой беседы? Он собирался в боевой поход серьезно и обстоятельно, мечтая воевать на флоте до полной победы и получить много боевых наград.

Все металлические поверхности торпед и аппаратов сбрасывания уже были укрыты от соленой воды под слоем густой, непроницаемой смазки. В Колиной жестянке ее оставалось еще довольно, и тогда он решил подмазать еще ракетные снаряды с «катюш», которые установили на ТКА-15 в опытном порядке. Две ракеты на направляющих рельсах были расположены по сторонам ходовой рубки и четыре запасных лежали на палубе между торпедами. Истратив на ракеты все минеральное масло из жестянки, Ипатов стал подгонять походное обмундирование: подшлемник под стальную каску, резиновые сапоги, блестящий, ледериновый плащ поверх спасательного капкового бушлата, который, по правде говоря, ничем не отличался от обычного ватника. Но между верхом из черного сатина и подкладкой взамен ваты был проложен капок - плавучая растительная шерсть, волоски из африканского дерева баобаба. Коля старательно пришивал шпагатики, чтобы засупониться накрепко, хотя и знал: все равно не поможет. В штормовом море никому из моряков не удавалось сохранить одежду сухой.

Через полчаса после выхода полуостров Рыбачий враз отступил и растворился во мгле. Катер вздрогнул корпусом, подмял под себя волну, а ее гребень окропил Дмитрова жгучими брызгами. Упакованный в кожу, как в латы, лейтенант стоял, возвышаясь по грудь в тесном овальном вырезе крыши ходовой рубки. Позади угадывался силуэт ведомого торпедного катера, а прямо по курсу расстилался обширный Варангер-фиорд. Почти все берега этого залива были заняты фашистами. Только самый краешек на северо-востоке оставался твердыней советской земли.

Где- то впереди катеров крались вражеские транспорты с автоматами и пушками, со снарядами и патронами, с шерстяным «егерским» бельем и прочими шмутками, с маршевыми батальонами в подкрепление к потрепанной армии генерала Дитла, которая рвалась к Мурманску. Обратными рейсами транспорта вывозили в Германию никелевую руду.