Иван Бережной - Два рейда

…Павлик Лучинский, Леня Прутковский, Леша Журов, сотни и тысячи таких же, как они, честных советских людей отважно сражаются в тылу врага, а дома на них получены похоронные или неопределенное «пропал без вести». Так и хочется крикнуть, чтобы весь мир услышал: «Дорогие! Любимые! Перестаньте плакать! Не верьте похоронкам. Вытрите слезы. Мы живы! Мы обязаны жить, чтобы бить врага. Мы будем жить!»

От этих мыслей даже жарко стало. О чем только не передумаешь за длинный путь! Ведь и обо мне больше года ничего не знали…

Позади остался Западный Буг. Южнее Сокаля мы пересекли железную дорогу Владимир-Волынский—Львов. Скоро Польша! Чем ближе подходили к границе, тем настороженнее становились разведчики. Пугало одно название: государственная граница. Здесь июньским утром сорок первого года наши пограничники приняли на себя первый удар врага.

К границе подбирались осторожно, крадучись. Каково же было наше удивление, даже разочарование, когда мы узнали от местных жителей, что находимся уже в Польше. Граница на этом участке никем не охранялась. Часть дотов не достроена, многие взорваны, да и те, которые уцелели, никем не заняты. Только в местечках и приграничных селах располагались малочисленные немецкие гарнизоны и польская полиция. Здесь было точно такое же положение, как и на участке, куда ходил Семченок.

Припомнилось, что во время рейда в Карпаты мы провели несколько боев с немецкими заставами в Галиции, на реке Збруч, где проходила старая советско-польская граница. Почему же здесь нет охраны? И вдруг я сделал для себя открытие.

Проводя политику разжигания национальной вражды, гитлеровцы натравливали украинских буржуазных националистов на поляков и наоборот. Пусть, мол, дерутся между собой, лишь бы не трогали их, фашистов. Мы знали много случаев, когда бандеровцы вырезали целые села поляков. В свою очередь, поляки предпринимали защитные меры против бандитов. Здесь-то немцы и выступали в роли «защитников».

Видимо, в этом разгадка.

В часть возвратились в веселом настроении. Опасения командования были напрасны.

Выслушав мой доклад, Вершигора просиял.

— Как ты думаешь, Вася, не настало время махнуть за «линию Керзона»?

— Это надо хорошенько обмозговать. Ведь там Польша! — ответил осторожный Войцехович.

В затруднительном положении оказалось командование. Какой район выбрать для партизанских действий? Выбор был крайне ограничен. На восток некуда. Войска Украинских фронтов продвигались на запад. До передовой сто километров, а местами и того меньше. На юг? Мы уже на территории Львовской области, а дальше Прикарпатье. Откровенно говоря, при одном упоминании о Карпатах по спине мороз пробегает. Еще свежо в памяти все, что пришлось там перенести. Но то было летом, а сейчас… Горные тропы, по которым тогда пробирались с трудом, зимой вообще непроходимы. Надолго ли нас хватит?! С запада — граница. Там чужая территория.

Несколько переходов совершили вдоль Западного Буга на юг. Последнее время все чаще и чаще взоры Вершигоры и Войцеховича обращались к Польше. Туда же зачастили наши разведчики. Начали поступать сведения о больших перебросках фашистских войск по железным дорогам.

События торопили, требовали от наших командиров решительных действий. Вершигора был склонен продолжить рейд на территорию Польши.

— Чего тут раздумывать? — горячился обычно спокойный и молчаливый Москаленко. — Идем в Польшу — и баста.

— Пойми ты, мил человек, там чужая территория, — говорил Вершигора, в душе радуясь поддержке.

— Но эта территория нужна нам лишь для того, чтобы бить на ней фашистов.

— Дело политическое. Как на наш приход в Польшу посмотрят там? — Вершигора многозначительно показал на запад.

— Беспокоитесь, чтобы не обиделись союзники? Так я вам скажу, они были бы рады, если б война вовсе не прекращалась.

— Это понятно, — вмешался Войцехович. Он был того же мнения, что и Вершигора, но, видимо, решил еще раз убедиться в правильности замысла. — Речь идет о том, будет ли законным действие партизан за пределами своей страны?

Замполит опешил. Скорее всего, не ожидал такого вопроса. Посмотрел на Войцеховича и удивленно спросил:

— А почему незаконны? Разве задачи польского народа в этой войне не такие, как и наши? Что, они меньше терпят от фашистской кабалы, чем советские люди? Мы приветствуем польских партизан на нашей территории. Больше того — помогаем им. Видел, как разрослось соединение Роберта Сатановского? А в отрядах Бринского чуть ли не половина поляков… Если хотите, помочь полякам — наш интернациональный долг. Можем вполне рассчитывать на сочувствие и поддержку польского народа.

Казалось, такой простой вопрос, а решение его требовало особой осторожности. Прежде чем шагнуть за «линию Керзона», надо было тщательно обдумать действия, изучить обстановку в Польше, настроение народа, установить контакт с действующими там польскими партизанскими отрядами.

Случай заставил поторопиться с принятием решения.

В ночь на 6 февраля 1944 года девятая рота вышла из Печихвост, обошла Горохов с юго-востока и ворвалась в город. Фашисты приняли партизан за передовые части Советской Армии, в бой не вступили, бросили две пушки, шестнадцать автомашин и бежали на юго-запад в сторону Львова, даже не успев взорвать заминированные здания. Двадцать три гитлеровца сдались в плен, в том числе несколько полицейских. Среди них был некто Дмитренко. Он каялся и упрашивал помощника командира девятой роты Ивана Сердюка, чтобы приняли его в партизаны. Сердюк поверил. Мало ли бывших полицаев, осознав свою ошибку, перешло на сторону партизан. Многие из них, стараясь искупить свою вину перед Родиной, воюют неплохо. Однако предатель Дмитренко был не из таких, кто хотел искупить вину. На следующий же день, выбрав удобный момент, он бежал. Мы тогда не придали этому особого значения. И лишь много лет спустя, уже после войны, выяснилось, что из рук партизан ускользнул опасный преступник, палач советского народа, бывший комендант Краснодара. Однако избежать возмездия ему не удалось…

Там же произошла встреча с партизанами соединения генерала Наумова, которые вошли в город с юга.

7 февраля к нам в Печихвосты приехали генерал Наумов и его комиссар Тарасов Михаил Михайлович. Весть об их приезде молнией облетела ковпаковцев. Добрая слава ходила в народе о лихом партизанском генерале.

Капитан-пограничник Михаил Иванович Наумов воевать начал в первые минуты нападения фашистской Германии. Как и многие пограничники, пережил немало тяжелых дней, пока добрался до Хинельских лесов и встретился с партизанами. Рядовой партизан, начальник штаба, командир отряда, и, наконец, командир партизанского соединения — таков его путь.