Роберт Дейли - Сильные духом (в сокращении)

— Что? — изумился комендант. — Но почему?

— Это клятвенное обязательство, — объяснил пастор и прочел вслух: — «Обязуюсь исполнять распоряжения властей в интересах безопасности Франции и на благо национальной революции маршала Петэна». — Он положил бумагу на стол. — Мы не собираемся исполнять все декреты, изданные маршалом Петэном и его правительством. Наша совесть и наши убеждения не позволяют нам это подписать.

— Маршал отстаивает честь Франции, — воскликнул комендант.

— Он отдает евреев в руки немцам, которые депортируют их в лагеря смерти в Центральной Европе.

— Нет там никаких лагерей смерти! — крикнул Мотье.

— Мы выступали против преследования евреев, и, если нас освободят, мы будем и дальше им помогать.

Взбешенный таким упрямством, Мотье чуть не сорвался на крик. Пастор смотрел на него с невозмутимым видом. Взяв себя в руки, комендант попробовал их переубедить:

— Будьте благоразумны. Подумайте о своих женах и детях. Подпишите. Это всего лишь формальность.

— Для нас это очень серьезно. Мы не подпишем документ, обязывающий нас подчиняться безнравственным приказам.

— Это безумие. Вы сошли с ума. — На самом деле в отношении этих троих заключенных Мотье получил из Виши два предписания: одно — об их освобождении, а другое — о передаче гестаповцам, которые должны прибыть за ними сегодня или завтра. — Немцы вас депортируют.

— Будь что будет. — Фавер был непреклонен.

— Господи, да ведь я же пытаюсь спасти вам жизнь!

— Нет.

За все это время Анрио не проронил ни слова.

Мотье распахнул дверь, вызвал охранников и приказал отвести двоих заключенных обратно в лагерь.

— А ты, — крикнул он директору школы, — можешь идти. Убирайся!

Каждый раз, когда раздавался стук в дверь, Дейви прятался в комнате Рашели и там сидел, боясь шелохнуться. Однажды постучал человек, который доставил из Швейцарии деньги для беженцев, скрывающихся в Ле-Линьоне и окрестностях. Войдя в дом, он снял пальто, и девушка увидела, что вокруг пояса у него привязаны завернутые в газету пачки купюр. Парень размотал веревку и выложил деньги на стол.

— Спасибо, — сказала Рашель, — я их передам по назначению. — Она должна была отнести деньги мадам Анрио.

Когда курьер удалился, Дейви вышел из спальни. Стоя возле стола, они смотрели на лежавшие на нем пачки.

— Он принес деньги, — объяснила Рашель.

Глядя на это богатство, они начали в шутку строить планы: а что, если взять и сбежать с этими деньгами? На что бы они их потратили? Куда бы поехали? Прежде всего в Нью-Йорк, заявил Дейви. Он покажет ей Эмпайр-стейт-билдинг. Он поведет ее на танцы.

— А можно мне будет сходить к парикмахеру и сделать перманент? — спросила Рашель.

Дейви запустил пальцы в ее густые волосы.

— Тебе не нужна завивка.

Несмотря на шутливый тон разговора, Рашели стало не по себе: она до сих пор так и не сказала ему правду. Может, настал подходящий момент?

— К сожалению, никуда мы с тобой не поедем.

— Почему это вдруг?

— Весь мир горит огнем. Куда бы мы ни поехали, мы повсюду будем чувствовать за собой погоню.

— Меня действительно могут схватить, но тебя-то за что?

— Нам обоим грозит опасность. Тебе — потому что ты вражеский летчик, а мне — потому что… Потому что я еврейка.

— Что?

Она старалась не смотреть на него.

— Я тебя обманывала. Я не француженка. Я родилась в Берлине, и меня зовут Рашель Вайс.

Она была уверена, что потеряла его. Теперь он не захочет иметь со мной дело, говорила она себе.

— Ну, даже не знаю, что сказать, — произнес Дейви с глуповатой улыбкой на лице и почесал голову. — А остальное? Интернат в Англии. Погибшие родители. Тоже соврала?

— Нет, все правда, кроме фамилии. И что я из Германии, и что я… еврейка.

— Понятно.

— И про то, что люблю тебя, я тоже говорила правду.

Дейви обнял ее и поцеловал.

— Рашель Вайс, я тебя обожаю. Если б только мы могли взять эти деньги и уехать туда, где нам ничто не угрожало бы и где мы могли бы пожениться и провести медовый месяц!

— У нас с тобой и так медовый месяц, тебе не кажется?

— В общем, да, — сказал он, не выпуская ее из объятий.

— Прекрасный медовый месяц. Мне он очень нравится.

На следующий день вернулась мадам Фавер, и их медовый месяц закончился.

Норма Фавер пробыла в Виши несколько недель, добиваясь освобождения своего мужа. Когда она сошла с поезда, в Ле-Линьоне уже была ночь. Несмотря на поздний час, она со станции пошла не домой, а прямо с чемоданом направилась к Жизели Анрио, потому что ей не терпелось увидеть детей.

Сидя за столом в окружении детей, которые наперебой рассказывали ей свои новости, Норма Фавер ела суп и пыталась сообщить подруге то, что ей удалось узнать об их мужьях, главное — что завтра или послезавтра их должны выпустить.

Вскоре, поблагодарив хозяйку, мадам Фавер с детьми отправились домой. Рашель встретила их на полпути.

— Я так по вас соскучилась, мама. — Она обняла Норму.

— Я тоже по тебе скучала, доченька.

— А папа? Что с ним?

— Он должен завтра вернуться домой.

— Слава богу, слава богу!

Рашель забрала у Нормы чемодан. Ночь была холодная, и они прибавили шагу. Неожиданно девушка выпалила:

— У нас дома раненый американский летчик. Его самолет сбили. Он уже почти поправился. — Она замолчала, потом, немного смутившись, добавила: — Я за ним ухаживала.

— И давно он у нас появился?

— В тот день, как вы уехали.

Мадам Фавер заметила замешательство Рашели, но сейчас ей некогда было об этом думать. У нее в доме прячется американский летчик — вот что сейчас самое важное. Надо было что-то предпринимать. Оставлять его слишком опасно.

— Ты все время была с ним? Одна?

— Да. Но ведь он раненый.

Она словно оправдывается, подумала Норма.

— Кто еще знает, что он у нас в доме?

— Парень, который его привез, и доктор.

— Больше никто?

— Никто.

Они пересекли площадь. В такой холод и тем более в столь поздний час на улицах не было ни души.

— Расскажи мне об этом летчике.

— Он из Нью-Йорка, его отец — банкир. Ему двадцать лет, у него есть брат и сестра, и он два года отучился в университете. Он вам понравится, вот увидите.

— Как его зовут?

— Дейви.

— Дейви?

— Второй лейтенант Дэвид Гэннон.

Слушая Рашель, мадам Фавер никак не могла понять, действительно ли в поведении девушки было что-то странное или ей это только кажется. А если все-таки не кажется?

— Он сильно пострадал?

Рашель описала ранения Дейви. Трое старших детей уже вбежали в дом, оставив наружную дверь настежь.

— Что ж, пойдем взглянем на твоего второго лейтенанта Дейви, — сказала мадам Фавер.

Дверь в спальню, где лежал Дейви, была закрыта. Рашель сходила за ним, и через минуту американец показался на пороге гостиной. Мадам Фавер стояла у камина.