Джек Хиггинс - Бенефис Лиса

Он был одет в белый свитер, старую штормовку и форменные ботинки, в руке нес вещевой мешок. Лицо под морской фуражкой с солеными разводами было беззаботно — красивым и жизнерадостным. Бравый моряк, прямо из шестнадцатого века в своей фуражке с белым верхом, обычного аксессуара командиров немецких Е-ботов, но лейтенант Гвидо Орсини был сам себе закон. Итальянец, прикомандированный когда-то к немецкому военному флоту, он оказался не в том месте, совершенно не в то время: когда итальянское правительство капитулировало. Элен де Виль давно перестала притворяться, что испытывает к нему что-либо иное, кроме сильной привязанности.

— Доброе утро, Гвидо.

— Элен, кара миа. — Он послал ей воздушный поцелуй. — Я, как всегда, последний.

— Куда сегодня?

— В Гранвиль. В такой туман должно быть весело. С другой стороны, томми придется посидеть дома. Завтра обратно. Не хотите прокатиться в Сент-Хилиер? Могу я вас подвезти?

— Нет, спасибо. Я ищу Шона.

— Я видел славного генерала минут десять назад. Он вышел из южного амбара с топором и направился к своему коттеджу. До завтра. Я должен лететь. Чао, кара.

Он прошел через маленькую калитку во двор. Спустя мгновенье заработал мотор Морриса, и Гвидо умчался. Элен пересекла двор, прошла через калитку в поле и побежала по колее среди деревьев. Коттедж Шона Галлахера стоял в ложбине у реки. Теперь Элен увидела Шона, коловшего дрова. Он был в вельветовых брюках, сапогах для верховой езды и клетчатой рубашке с закатанными до локтя рукавами на мускулистых руках.

— Шон! — позвала Элен и споткнулась, едва удерживаясь на ногах.

Он опустил топор и повернулся, убирая с глаз прядь поредевших темных волос, и посмотрел на нее. Бросив топор, он бросился к Элен и успел ее подхватить, когда она снова споткнулась.

Шон Мартин Галлахер пятидесяти двух лет был гражданином Ирландии, являвшейся нейтральной в этой войне. Он родился в Дублине в 1892 году. Его отец был профессором хирургии в Тринити-колледже. Человек этот совершенно не интересовался женщинами до того времени, когда уже пятидесятилетним приехал на Джерси по делам и встретил здесь медсестру по имени Руфь Леброк. Через месяц они поженились, и он увез ее с собой в Дублин.

На следующий год она умерла родами, а их сын Шон рос, приезжая каждый год на длинные летние каникулы на Джерси к деду и бабушке, а остальное время года проводил в Дублине, с отцом. Шон мечтал стать писателем и получил степень по литературе в университете своего отца, Тринити-колледже. Но судьба распорядилась иначе. Он едва окончил колледж, как началась Первая мировая война, и Шон стал солдатом.

Он присоединился к Ирландским стрелкам, формированию, в котором служили многие жители Джерси, и к 1918 году, когда ему исполнилось двадцать шесть, чувствовал себя уже очень старым. Майор, дважды раненый, и с медалью За отвагу на Сомме, он обычно говорил, что действительный военный опыт получил после этого, сражаясь в Ирландии в графстве Мейо с ИРА под командованием Майкла Коллинза, в качестве командира летучего отряда.

Договор с британским правительством, которым в 1922 году закончился конфликт, оказался на практике прелюдией к кровавой и беспощадной гражданской войне между теми элементами ИРА, которые отказывались признать договор, и теми, кто решил бороться за правительство Свободного Ирландского Государства во главе с Коллинзом. Шон Галлахер выбрал Свободное Государство. Таким образом, в тридцать лет он стал генералом, беспощадно преследовавшим по всей западной Ирландии своих бывших соратников.

Потом, устав убивать, он путешествовал по миру, проживая деньги, оставшиеся от отца, писал странные романы, когда ему этого хотелось, и, наконец, в 1930 осел на Джерси. Ральф де Виль был его другом детства, а в Элен он влюбился безумно и безнадежно в первое мгновенье, когда ее увидел. Его дом в Сент-Лоренсе, в глубине острова, был реквизирован немцами в 1940 году. Когда Ральф ушел служить в британскую армию, Элен потребовались сильные мужские руки. Этим и объяснялось присутствие Шона во «вдовьем» коттедже на территории усадьбы. Он все еще ее любил, конечно, и по-прежнему абсолютно безнадежно.

Повозка знала лучшие времена, да и лошадь была значительно более тощей, чем ей следовало быть. Они спускались на пляж по дороге, Шон вел лошадь, Элен шла рядом с ним.

— Если что-нибудь не получится, — говорил мрачно Шон, — если они проведают, что ты помогаешь этому человеку, тебе грозит не тюремное заключение. Это может означать расстрел или один из концлагерей, о которых говорят.

— А как же ты?

— Господи, женщина, сколько раз нужно повторять, я нейтрал. — Он озорно улыбнулся, его серые глаза тоже смеялись. — Если они хотят, чтобы этот старый негодник в Дублине, де Валера, сохранял благодушие, со мной им придется обращаться в белых перчатках. Не забывай, после того, как я гонял его по всей Ирландии в гражданскую войну, он может и порадоваться известию, что они решили меня пристрелить.

Элен рассмеялась.

— Я люблю тебя, Шон Галлахер. Ты умеешь меня развеселить в самое трудное время. — Она положила руку на худое плечо Шона и поцеловала его в щеку.

— Как брата, — сказал он. — Ты любишь меня как брата, и не забываешь мне это часто напоминать, так что спрячь в карман свою сумасшедшую страсть и сосредоточься. Он сказал, что он полковник Хью Келсоу, американский армейский офицер с судна, торпедированного в Девоне?

— Так он сказал.

— А к чему было сказано, что он не должен оказаться в руках немцев?

— Я не знаю. Он был в полубессознательном состоянии. Нога в жутком виде. Но когда я заговорила о госпитале, он просто обезумел. Сказал, что лучше мне его сразу застрелить.

— Похоже на старую добрую заваруху, — сказал Галлахер и повел лошадь вниз, на затянутый туманом пляж.

Стояла тишина, море успокоилось. В этой тишине они услышали свисток немецкого военного поезда с другой стороны залива, когда он отправился из Сент-Хелиера в Милл-брук.

Хью Келсоу лежал без сознания на песке, лицом вниз. Шон Галлахер осторожно его перевернул, осмотрел ногу и тихонько свистнул.

— Этому парню необходим хирург. Я закину его в повозку, пока он без сознания. А ты, пока, собери как можно больше плауна, и поторопись.

Элен побежала по пляжу, а Шон без особого труда поднял Келсоу, поскольку, несмотря на свой маленький рост, был удивительно сильным человеком. Келсоу застонал, но в себя не пришел. Ирландец положил его в повозку на мешки, а поверх укрыл еще несколькими мешками. Он обернулся к Элен, которая подошла с охапкой сушняка.

— Укрой его этим, пока я вытащу плот.

Плот продолжал плясать на мелководье. Шон вошел в воду и вытащил его на песок. Он заглянул внутрь, достал оттуда набор первой помощи, потом вытащил разделочный нож с пружинным лезвием и яростно вонзил его в поверхность спасательного плота. Воздух с силой вырвался наружу, плот осел, Шон свернул его и отнес к повозке, где засунул на решетку снизу.