Джек Хиггинс - Бенефис Лиса

— Что будет, если немецкие власти о них узнают?

— Бог знает. У нас людей отправляли в концентрационные лагеря, о которых мы слышали, за то, что они прятали русских невольников, которым удавалось сбежать. У меня есть подруга, учительница в колледже для девочек здесь, на Джерси, так у ее отца есть запрещенный радиоприемник. Она обычно распространяла новости БиБиСи, разумеется, только среди близких друзей, пока анонимное письмо не привело в дом Гестапо. Ее отправили на год в тюрьму во Францию.

— Анонимное письмо? От кого-то из местных? Это ужасно.

— В семье не без урода, Сара. И Джерси не является исключением в этом смысле. Но есть и другие. Почтовый служащий в отделе сортировки писем старается потерять возможно больше писем, адресованных в штаб Гестапо. — Она прекратила расчесывать Саре волосы. — Это лучшее, что я могу сделать. — Сара села, надела шелковые чулки и пристегнула их. — Боже мой! — воскликнула Элен. — Я не видела ничего подобного в течение четырех лет. А это платье! — Она помогла Саре надеть его через голову и застегнула молнию. — Ты и Мартиньи. Что за дела? Он достаточно стар, чтобы быть твоим отцом.

— Он, совершенно определенно, не в роли моего отца. — Сара улыбнулась, надевая туфли. — Он способен вызывать во мне ярость, как никто другой, и приводить в восторг тоже.

— И ты с ним спишь?

— Предполагается, что я куколка Фогеля, тетя Элен.

— Подумать только, когда я видела тебя в последний раз, ты еще носила косички.

В кухне Элен положила в чайник две полных ложки своего драгоценного китайского чая, но, несмотря на соблазн, Галлахер откланялся.

— Пойду и скажу миссис Вайбер, что ей не нужно приходить, — сказал он. — Ее присутствие может все только осложнить. Всегда есть шанс, что она может узнать Сару. Все же она очень хорошо тебя знала. Береженого Бог бережет.

Он вышел, а Элен, Сара и Мартиньи сели за стол, чтобы выпить чаю и покурить. В дверь постучали. Когда Элен открыла ее, на пороге стоял Вилли Клейст.

Мартиньи поднялся.

— Вы ко мне?

— Кубельваген доставлен, штандартенфюрер, — отрапортовал Клейст.

Мартиньи вышел взглянуть на машину. Брезентовый верх поднят, камуфляжная окраска. Он заглянул внутрь.

— Кажется, вполне удовлетворительно.

Эрнст Грейзер сидел за рулем черного Ситроена. Клейст сказал:

— Можем быть еще чем-нибудь полезны?

— Нет, вы свободны.

— Кстати, капитан Мюллер просил меня сказать вам, что он разговаривал с полковником Хейни, военным комендантом. Он будет в муниципалитете во второй половине дня, если вы сочтете нужным с ним увидеться.

— Спасибо, я зайду.

Они уехали, и Мартиньи вошел обратно в дом.

— Проблема транспорта решена. Я поеду в город после полудня, представлюсь военному коменданту, потом навещу Мюллера и его приятелей в этом их Серебристом приливе.

— Тебе лучше поехать тоже и привести в порядок волосы, — сказала Элен Саре. — Есть хороший мастер на Черинг-кросс. Можешь сказать ей, что ты от меня. — Она обратилась к Мартиньи: — Это удобно, совсем рядом с муниципалитетом.

— Прекрасно, — согласился Мартиньи. — За исключением того, что она не должна ссылаться на вас. В данных обстоятельствах это будет неправильно. — Он встал из-за стола. — Хочется подышать свежим воздухом. Не хочешь показать мне усадьбу, Сара?

— Прекрасная идея, — оживилась Элен. — У меня полно дел. Мне сегодня нужно готовить уже на восемь человек, так что пора браться за дело. Увидимся позже.

Выехав со двора усадьбы де Вилей, Клейст и Грейзер двинулись вниз по дороге, но через четверть мили инспектор прикоснулся к руке молодого человека.

— Давай-ка свернем здесь, Эрнст. Оставим машину на этой дорожке и пройдемся обратно, через лес.

— Есть определенная причина?

— Просто хочу посмотреть вокруг, вот и вся причина.

Колея, выбитая колесами телег, сильно заросла. Грейзер продвигался по ней до тех пор, пока дорога не исчезла в зеркале заднего вида. Они оставили машину и отправились по тропе, проложенной по лесу усадьбы де Вилей. Здесь было очень тихо и приятно. Слышалось только пение птиц. Совершенно неожиданно из-за гранитной ограды в конце поля появилась молодая женщина с корзинкой. Рассмотреть ее лицо не представлялось возможным из-за головного убора, но старое ситцевое платье достаточно облегало фигуру, чтобы даже на расстоянии было заметно, что она полная и цветущая. Женщина их не заметила и пошла по тропинке в лес.

Клейст сказал:

— Это уже интересно. — Он повернулся к Грейзеру и улыбнулся. — Не считаешь ли, что нам необходимо провести расследование, сержант?

— Вне всяких сомнений, господин инспектор, — с энтузиазмом согласился молодой человек, и они ускорили шаги.

Молодая женщина была дочерью миссис Вайбер, Мари. После посещения Шона Галлахера, освободившего ее от работы на весь конец недели, старая женщина вспомнила, что обещала Элен принести яйца для приготовления ужина. Их девушка и несла теперь.

Мари едва достигла шестнадцати лет, но имела уже вполне оформившуюся женскую фигуру и лицо, хотя некрасивое, но простое и доброе. Она любила природу, цветы и птиц, и нигде не чувствовала себя счастливей, чем в лесу. Невдалеке стоял старый заброшенный гранитный амбар с прохудившейся крышей и частично сорванной дверью. Она всегда побаивалась чего-то рядом с ним и все же испытывала некое странное любопытство. Девушка остановилась, и, сделав несколько шагов по траве, заглянула внутрь.

Сердитый голос сказал:

— Это что такое? Что ты здесь высматриваешь?

Она быстро обернулась и увидела Клейста и Грейзера.

Посетив миссис Вайбер, Шон Галлахер отправился на южный луг, где у него паслись три коровы, по принятой на Джерси манере, каждая на длинной цепи. Они являлись огромной ценностью в эти тяжелые времена, и Шон постоял с ними на солнышке, а потом пошел к своему коттеджу.

Когда он был еще за два поля от них, он увидел немцев, идущих по лесу, а также увидел и узнал Мари. Шон остановился, заслонив глаза от солнца, и увидел, как Мари вошла в лес, немцы последовали за ней. Вдруг забеспокоившись, Галлахер заспешил. Когда он был в середине поля, он услышал первый крик. Шон тихо выругался и побежал.

Стояла великолепная весенняя погода. Сара и Мартиньи шли по дороге меж сосен, наслаждаясь приятным теплом. Вокруг в изобилии цвели нарциссы, крокусы и подснежники. Зацветали камелии. Вдали, в просветах между деревьями видны были воды залива, где голубизна местами граничила с зеленым. Повсюду пели птицы.

Сара держала Мартиньи под руку, пока они шли по лесу.

— Боже, как чудесно пахнет. Вспоминается детство. Длинные, жаркие летние каникулы. Может быть, это был просто сон?

— Нет, — сказал он. — То была действительность. А эти четыре года просто ночной кошмар.