Макар Бабиков - Отряд особого назначения

Согласились этот лагерь покинуть, перейти в места, менее доступные даже здешним людям.

Перебрались в долину реки Комаг-Эльв. Река эта одна из наиболее крупных на Варангере, впадает в море у Комагвера, а истоки уходят в глубь полуострова на север на долготу Вадсё.

Долго шли берегом, пока выбрали площадку. Остановились в Бьевнескаре, тут решили основать капитальную базу.

Разведчики принялись оборудовать жилье. А радисты мичман Михаил Баранов и краснофлотец Сергей Щетинин взобрались на высотку, растянули антенну и, поскольку наступил час сеанса радиосвязи, отстучали донесение о том, что группа сменила место, объяснили, почему она это сделала.

Мичман Баранов — сверхсрочник, один из самых опытных радистов отряда. Ему приближается к тридцати. Служил на флоте давно, около десяти лет «отстукал» на Балтике, осел там постоянно, обзавелся семьей, родились дети. В 1940 году перевели его на Север, поехал без особой охоты. Вскоре началась финская война. На малых кораблях ползал у финских берегов, был в Петсамо, держал связь передовых дозоров с командованием флота.

За годы службы мастерски набил руку и оттренировал слух, стал не просто первоклассным, а ценнейшим специалистом. Летние походы по Мотовскому побережью, под Луостари добавили боевого опыта. Вот почему начальник отдела Визгин и предложил Баранову пойти в эту первую дальнюю операцию старшим радистом.

Начиная разговор, Визгин сразу оговорился, что дело это сугубо добровольное. Он вправе согласиться или отказаться, не примет предложение — его не осудят.

Мичман поблагодарил за доверие и сказал, что речи об отказе и быть не может, он пойдет, как только потребуется.

Тогда Визгин пригласил к себе Кудрявцева и познакомил его с Барановым. Они знали друг друга, виделись иногда в отделе, но совместно решать общие задачи никогда не приходилось.

Кудрявцев и Баранов занялись подготовкой плана радиообеспечения операции.

Помощником Баранову выделили молодого парня Сергея Щетинина. Сергей перед войной закончил третий курс радиотехнического отделения Мурманского морского техникума, успевал отлично, комсомольцы избрали его секретарем комитета, а на комсомольской конференции — членом райкома комсомола. В первый день войны он добровольно явился в военкомат, попросил послать его на флот, по возможности в разведку. На исходе первого месяца войны ему исполнилось девятнадцать лет. Баранов как опытный учитель хорошо натренировал Щетинина. Парень крепко привязался к своему наставнику.

Рация действовала безупречно. В итоговом докладе о походе группы на Варангер было сказано: «…за это время связь работала исключительно четко и бесперебойно».

2 октября Рикард пошел в Вардё, а Ингольф отправился в Вадсё, чтобы начать завязывать связи с нужными людьми, посмотреть, как там живется и что делается, проведать старых друзей. Ингольф брался выйти на связь с руководителями Сопротивления в провинции и кого-нибудь из них привести для встречи с разведчиками.

Ходившие в те дни в Киберг братья Ойены и в Вардё Попер Берг должны были возвратиться на базу у Киреянок, как было условлено при расставании, пятого. Но они не знали, что разведчики сменили стоянку, обосновались на новой базе. Встретить братьев на прежней точке пошли Кудрявцев, Ершов и Рачивальд Микельсен.

В Киреянках разведчики нежданно для себя застали двух жителей прибрежного поселка. Рачивальд знал их давно, но встреча с ними его не обрадовала. Он и раньше не питал к этим людям особого доверия, а теперь, когда они пришли встретить разведчиков, чужие были помехой.

Пришлось делать приветливую мину, даже изображать радость и разговаривать. Таиться, выдавать себя за случайных прохожих не имело смысла. Пришельцы видели, что с Рачивальдом не их земляки, а русские, они знали, что Рачивальд и еще трое Микельсенов уже больше года как ушли в Россию.

Рачивальд спросил, зачем они тут оказались в такое позднее время, когда и для сеностава и для сбора грибов и ягод пора давно прошла. Те ответили, что ходили в тундру в надежде поживиться олениной или отловить еще чего-нибудь из живности на пропитание.

Рачивальд не мог напрямую сказать Кудрявцеву и Ершову, что с этими людьми говорить надо осторожно.

И он повел обыденный житейский разговор, спрашивал о домашних пустяках и мелочах, надеясь, что командир и политрук смекнут, почему о настоящем деле он с ними не говорит, а уводит беседу в сторону. Он расспрашивал о житье-бытье в поселках, о здоровье знакомых, о ловле рыбы, о плаванье в море, об отоваривании карточек. Рачивальд, не сказав Кудрявцеву и Ершову ни одного худого слова о гостях сумел все же насторожить их.

Ершов попросил Рачивальда, чтобы гости назвали себя. Рачивальд сказал своим землякам, чем интересуется его товарищ. Те назвались: один Беньямином Хегалой, второй Альфредом Мачисеном.

Кудрявцев и Ершов спросили, что они знают о немцах: где и какие стоят гарнизоны, как патрулируется побережье и морем и по суше, какие требуются разрешения, чтобы съездить в какой-нибудь город или поселок и кто такой пропуск дает. Хегала и Мачисен отвечали на большинство вопросов правдиво, их ответы совпадали с тем, что знали разведчики еще до выхода в операцию и что принесли накануне из Киберга и Комагвера. Только когда их спросили о немецких гарнизонах, они стали что-то мямлить, уверять, что ничего не знают, немцы ни к чему их не подпускают. Чувствовалось, что на эту рискованную тему они говорить не хотят.

Командир группы спросил, не могли бы они сходить в некоторые селения, например в Нюхавну или Смелрорен. Кудрявцев сознательно назвал селения, которые разведчики посещать не собирались. В крохотной Нюхавне наверняка ничего не могло быть, даже подвижного поста, а о Смелрорене разведчики уже знали — там есть контрольный пункт и переправа между островом и материком. Если соврут «гости», то проверить их будет не трудно.

Хегала и Мачисен с готовностью согласились выполнить поручение.

Когда они ушли, Рачивальд сказал, что людям этим доверять нельзя, их надо остерегаться, вполне возможно, что их подослали немцы. Кудрявцев понимал это, но ему надо было избавиться от них до прихода разведчиков.

К счастью, ходившие в Киберг и Вардё братья Ойены и Берг возвратились на прежнюю базу, когда след Хегалы и Мачисена простыл. Выслушав их, командир и политрук спросили, не попались ли им по пути недавние гости, не слышали ли они об этих людях что-нибудь в поселках. Хокон Ойен ответил, что раньше он видел Мачисена, в Киберге, тот поглядел на него испытующим взглядом как на человека нового и нездешнего. Но они словом не обмолвились и друг к другу не подходили.

Разведчики ушли на новую базу группы.