Курт Циммерман - Таинственная незнакомка

Хильда кладет перед собой огромную кипу газет, а ее коллега продолжает беззаботно болтать. Он счастлив, что снова обрел слушателя.

Прогуливаясь после обеда по зоопарку, Хильда встречает Удо фон Левитцова. Была ли эта встреча намеренной с его стороны? Она не однажды просила его ограничить официальный контакт с ней в министерстве. Он просиял, увидев ее, и протянул ей соломенную корзиночку, украшенную весенними цветами:

— Добро пожаловать, Хильда, я рад снова видеть вас среди работников нашего министерства.

Ну можно ли на него сердиться? Однако Хильда все же говорит:

— Ведь мы с вами твердо решили — на работе наши пути не должны скрещиваться, не правда ли?

— Так точно, господин генерал! — Он вытягивается в струнку, желая развеселить ее, но она даже не улыбается. — Простите, Хильда, сегодняшний день — это исключение. Вы вышли на работу. Я действительно искренне рад, что вы снова на ногах.

Она кивает и хочет отойти.

Советник удерживает ее:

— Разве вы совсем нелюбопытны? Не хотите взглянуть, что лежит в корзиночке? — И он с гордостью показывает ей деликатесы, раздобытые специально для нее: кофе в зернах, португальские сардины в масле, датская ветчина, голландский шоколад и английский чай.

— Удо, вы с ума сошли! Где вы это достали?

— Я надеюсь, это поможет вам быстрее восстановить силы.

— Но вы не ответили на мой вопрос, Удо!

— Вы же знаете, у меня широкие связи. К тому же у меня есть некое волшебное средство, открывающее мне доступ ко всем продовольственным складам. — И он хлопает ладонью по карману, где обычно носит бумажник.

Поняв его жест, Хильда бледнеет:

— Удо, не хотите вы этим сказать, что получили ваше волшебное средство из Швейцарии? Вы платили валютой, английскими фунтами? Вы в своем уме, Удо? Из-за нескольких деликатесов вы готовы все поставить на карту? Разве вы не знаете изданных фюрером приказов? Валюту в бумажнике не носят. Ее сдают в банк рейха. Удо, что вы наделали?! Сколько людей знают теперь о ваших фунтах? А если кто-то из них донесет на вас, что тогда, Удо?

Хильда Гёбель смотрит в глаза советника. Она не повышает голоса, но в ушах у него стоит гул, потому что он знает: она права, права, как всегда.

— Никогда больше не делайте так, пожалуйста, господин фон Левитцов. Если вас не волнует все прочее, то подумайте хотя бы о себе, о своей безопасности! — Оставив его стоять одного, она уходит в министерство. Поступок Удо потряс ее. К тому же она еще слаба. Но никто не должен заметить это.

Елизавета, королева Англии, господствует на сцене. Обезглавив своего врага, Марию Стюарт, она не добилась желаемого. Покинутая самыми верными своими помощниками и советниками, она ищет поддержки у человека, который любил ее.

«Позовите графа Лестера».

«Лорд просил извинить его, он отправился во Францию».

Она стоит, величественно выпрямившись, полная сознания своего достоинства королева, покинутая женщина или просто великолепная актриса? Под гром аплодисментов падает занавес.

Хильда Гёбель, все еще под впечатлением прекрасного спектакля и прекрасной игры, быстро поднимается со своего места. Дорога каждая минута. На боковой улочке, возле театра, ее ждет в машине Тео. Томас готов в любую минуту начать работу. Служитель сцены, пожилой, добродушный человек, ничуть не удивлен. Молодые женщины — это как раз тот тип людей, которые всегда хотят попасть в уборную знаменитого актера. Он бросает взгляд на букет в ее руках и объясняет, как пройти. Помедлив минуту, Хильда стучится в дверь.

— Войдите.

Она видит актера сидящим перед зеркалом. Он как раз собирался снимать грим. Он молча встает, берет у нее букет, указывает ей на стул, запахивается в халат и идет к двери. Там он оборачивается, произносит:

— Конрад, твоя реплика! — и выходит из уборной.

Хильда слышит, что он закрыл дверь снаружи на ключ.

Она не успевает подумать, как ей на это реагировать, потому что из-за перегородки выходит высокий стройный офицер. По переплетенным погонам она узнает, что это полковник.

Ой приветствует ее коротким поклоном:

— Вы понимаете, на что идете?

— Да, — отвечает она.

— Вам за это платят?

— Нет.

— Почему же вы это делаете?

— А вы разве можете спокойно наблюдать за тем, как преступник убивает вашу мать, вашего отца, братьев, жену и детей, господин полковник?

— Если я вас правильно понял, вы считаете фюрера преступником?

— Да, он преступник.

— Вы мужественная женщина. Для кого вы берете эти планы? — Он указывает на папку из черной кожи.

— Я отдам их в хорошие руки.

— Значит, вы работаете на врагов отечества?

— Враги отечества сидят в ставке фюрера.

— Почему же так мало немцев знают об этом?

— А давно ли знаете это вы, господин полковник?

Он снова внимательно смотрит на нее, словно желая разгадать ее тайные мысли.

— Если вы мне сейчас заявите, что вы коммунистка, могу себе представить, сколько мне еще надо познать. — Не дожидаясь ответа, он протягивает ей папку: — Завтра, в семь часов утра, она должна быть ужо здесь со всеми документами.

— Можете быть спокойны. Благодарю вас.

Снова короткий поклон. Условным стуком он стучит в стенку. Вскоре дверь уборной открывается. Хильда с черной папкой под мышкой уходит из театра.

На следующий вечер Тео встречается с Соней. Они решают сходить в кино. Он безуспешно пытается подавить зевоту и извиняется:

— Я не могу, любимая. Я засну еще до начала фильма.

— Пойдем ко мне, Тео. Моя хозяйка сегодня в ночную смену.

Дома она делает несколько бутербродов, но, прежде чем успевает закончить, он уже засыпает.

К утру Тео просыпается и не может понять, где он, пока не обнаруживает рядом с собой теплое, мягкое тело Сони. Он нежно гладит ее по голове. Она тут же раскрывает глаза, обнимает его за шею и притягивает к себе.

Для Тео это их уединение — настоящее чудо. Многолетнему одиночеству пришел конец. Он наслаждается счастьем, гладя, лаская, целуя и прижимая к себе чудесное женское тело.

Потом они лежат рядом, тяжело дыша, держа друг друга за руки.

— Можно задать вопрос моей жене?

— Моему мужу можно все.

— Ты будешь помогать мне, чтобы у нас всегда все было так же прекрасно, как сегодня?

— Да, Тео.

— Я люблю тебя, — Эти три слова он произносит впервые.

— Я так счастлива! — говорит она и тихо добавляет: — Хорошо, если бы это была девочка.

Он вытягивается, нежно привлекает ее к себе и произносит:

— Мы назовем ее Хильдой.

«Омега» дал согласие на то, чтобы увеличить время работы в эфире. Иначе Томасу понадобилось бы несколько дней, чтобы передать документы полковника Конрада. Сейчас он смотрит на стопку лежащих перед ним шифровок и думает: «Ну и ночка была!»