Богдан Сушинский - Ветер богов

Всем показалось, что фельдмаршал просто не расслышал обращения фюрера, и облегченно вздохнули, когда «лис Африки» довольно спокойно, обыденно ответил:

— Я свой солдатский долг перед рейхом выполню. Чего бы это мне ни стоило. Важно, чтобы его выполняли все остальные.

Возражать против такой формулы никто не стал. Даже фюрер, который подумал, что Роммель прежде всего имел в виду его. Если это совещание можно было завершить без истерики и стрельбы по собственным вискам, то Роммель предложил лучшее его завершение.

Как только совещание было закрыто, фюрера и всех остальных участников его пригласили на обед.

Роммель был несколько озадачен тем, что фюрер не стал брать пищу, поданную в персональном чугунке, а подсел к столу, за которым сидели он, начальник штаба генерал-лейтенант Шпейдель и фон Рундштедт. Мало того, приказал адъютанту положить ему каши из того же чугунка, из которого ели они. Но лишь тогда, когда оба фельдмаршала уже отведали ее. При этом за спиной у Гитлера стояло два дюжих парня из ваффен-СС.

— Мой фюрер, — с миролюбивой иронией обратился к нему Роммель, — было бы неплохо, если бы вы нашли время побывать в моем штабе и поговорить с фронтовыми командирами. Уж они-то обладают самым отчетливым представлением обо всем, что происходит сейчас на линии огня. Думаю, это позволяло бы и вам, и штабу Верховного главнокомандования более реалистично взглянуть на все происходящее.

— К тому же это взбодрило бы наших фронтовиков, — поддержал его Ханс Шпейдель. — Сам факт вашего прибытия…

— Я прибуду в ваш штаб, Роммель, послезавтра, — исподлобья взглянул фюрер на «лиса Африки». — А пока что сразу же после обеда, все вы должны отправиться в свои штабы. И сделать надлежащие выводы.

Обещая Роммелю прибыть в его ставку, Гитлер твердо знал, что не решится на это. И не только потому, что ему не с чем было представать перед фронтовыми генералами, а еще и потому, что окончательно утвердился во мнении: одним из главных заговорщиков действительно является фельдмаршал Роммель. Сюда, в «Вольфшанце — II», стоило прибыть уже хотя бы ради этого разоблачения. Но парадокс заключался в том, что именно это подозрение Гитлера спасло фельдмаршала от изгнания с Западного фронта. Фюрер решил не выдавать себя, не торопиться, не пороть горячки. Роммель не один. Кто там за ним?

Он решил выждать.

Как только оба фельдмаршала оставили «Волчье логово — И», Гитлер приказал подать его личный самолет к отлету в Берхтесга-ден. Не в Берлин, где его сейчас с нетерпением ждут, не в «Воль-фшанце», а назад, в свою «Альпийскую крепость».

Негулкое веселье в школе смертников все еще продолжалось, но для Фройнштаг оно уже потеряло всякий смысл.

«Странная встреча, — думала она о судьбе, сведшей ее с Гар-дером вначале в Берлине, когда он предстал в роли случайного любовника, затем здесь. — Ради чего? — спрашивала она себя. — Какой смысл вложен был в это знакомство Всевышним?»

— Вы можете мне устроить еще одну встречу с этим Райсом, обер-лейтенант?

Прежде чем ответить, Коргайль с опаской взглянул на Скорпени. Он понимал, что и первое свидание вызвало — не могло не вызвать — недовольство обер-диверсанта рейха. А как поведет себя, узнав о втором, теперь уже ночном?

— Вы не возражаете против того, чтобы я вновь встретилась с Райсом, господин штурмбаннфюрер? — развеяла его страхи Лилия.

— Если считаете, что этого парня следует казнить еще до того, как его катер-снаряд протаранит борт врага…

— У меня иное восприятие этой встречи. Вам тоже не мешало бы поговорить с ним.

— Все, что я хочу сказать ему, будет содержаться в приказе, который отдам уже там, в море, — решительно прервал этот парад упреков Скорцени. — Я мог бы запретить встречу, но не из ревности, а из принципиальных соображений. В ночь перед выходом на задание камикадзе должен пробыть наедине с собой, в сугубо мужском окружении. В рыцарской школе и гибель должна быть достойной рыцаря…

— Вот видите, — спокойно извлекла выгодный для себя ответ Лилия, обращаясь к обер-лейтенанту. — Штурмбаннфюрер Скорцени явно заинтересован в нашей встрече.

— Что-то незаметно, — проворчал Коргайль, однако повиновался.

Бухта, в которой находилась стоянка военных катеров, была окаймлена грядой небольших скал, местами напоминающих нагромождение каменных блоков, заготовленных для возведения пирамиды. Вот только рука камнетеса их еще не касалась. Обер-лейтенант подвел Райса к одной из таких скал, у подножия которой его ждала Фройнштаг.

— Я понимаю, что вам нужно отдохнуть перед заданием, но поверьте: задержу вас ненадолго, — извиняющимся, виноватым голосом заверила смертника Фройнштаг.

— Мне непонятно ваше поведение, унтерштурмфюрер, — сухо ответил Райс. — Было бы намного проще, если бы вы все же сформулировали причину наших… — запнулся он на полуслове, но тем не менее назвал их встречу, как хотел назвать: — свиданий.

— Точно так же, как мне непонятно ваше поведение, обер-лейтенант Гардер.

— Перед вами рядовой Райс. Произошло какое-то недоразумение.

— Обер-лейтенант Коргайль, — окликнула Лилия поспешно уходящего командира группы. — Имя этого человека?

— Думаю, вам лучше выяснить это наедине, — неожиданно заупрямился Коргайль с той же сухостью в голосе, с какой только что пытался охладить ее романтический пыл воспоминаний сам Гардер. — Извините, но я вынужден оставить вас. Прошу учесть, что у курсанта Райса не более часа свободного времени.

Фройнштаг и Гардер молча проводили взглядом удалявшегося обер-лейтенанта и потом так же молча ступили на каменистую тропу, которая даже сейчас, при свете луны, ясно просматривалась на склоне возвышенности.

— Вы что, действительно не узнали меня, Гардер? Только хватит морочить мне голову. Я не для того устраивала встречу, рискуя, как вы понимаете, своей репутацией.

— Зря устроили и зря рискуете. Вначале я в самом деле не узнал вас, поскольку очень смутно запомнил ваше лицо.

— Еще бы, в порыве таких окопных страстей! — запоздало упрекнула его Фройнштаг.

— Но мне запомнилась ваша фамилия. Ее назвала ваша подруга, у которой мы встречались тогда, в Берлине.

— Анна.

— Ее звали Анной? Впрочем, какое это имеет сейчас значение.

— Имеет. Все имеет.

— А вот почему вдруг вы решили встретиться со мной?

— Нес вами конкретно. В том-то и дело, что не с вами лично, а со смер… с курсантом, уходящим на задание, — вовремя исправилась Лилия. — Так что свела нас чистая случайность.

— Очень странная… случайность.

Фройнштаг вдруг вспомнилась та сумбурная ночь — первая ее ночь в Берлине, после того, как была зачислена в группу Скорпени; и этот парень… Как он набросился на нее! Как жадно, по-солдатски, набросился тогда этот изголодавшийся по женщине окопник. И как утром они выясняли — вначале с ним, потом с Анной, — каким он мог быть по счету из тех мужчин, что резвились с ними в ту пьяную, сумасбродную ночь. Пьяную, загульную, о которой к тому же стало известно Скорцени. Разве она могла предположить, что за ней сразу же будет установлена слежка?