Иван Новиков - Руины стреляют в упор

— Кто такой?

— Зорик. Так мы все зовем его. Захар Галло. Он в городской управе заведует выдачей пропусков.

Иван поморщился, будто от зубной боли.

— Что-то не нравится мне ваше предложение... Может, лучшее что-нибудь придумаете?

— Зачем лучшее? Не нужно лучшего. Не сомневайтесь, я все время присматриваюсь к этому хлопцу — наш... Мать его — уборщица в школе, рос он без отца, в труде, в бедности. А воспитали его школа и комсомольская организация. Мне кажется, неплохо воспитали. Попробуйте проверить. В его руках и печати и пропуска.

— Что ж, если вы так уверены, рискнем. Приведите его, поговорим.

— А я вам помогу, если нужно будет что-нибудь писать по-немецки. Можете рассчитывать на меня.

— Спасибо. Обязательно попросим вас.

На другой день она пришла с Зориком. Это был совсем молодой хлопец, в котором удивительно сочетались физическая сила и нежность. Со всеми он был очень ласковый, услужливый. Можно было подумать, что он выпестован богатыми родителями, с первых жизненных шагов приучен к деликатному обхождению и не имеет никакого представления о суровых условиях действительности. Своей внимательностью к людям, милой приветливостью он сразу же завоевывал симпатии тех, с кем встречался.

Когда их начали знакомить, Зорик признался Ивану Харитоновичу:

— А я вас знаю. С большим удовольствием всегда слушал вас в театре и, откровенно скажу, очень рад познакомиться...

— Благодарю, мне также приятно познакомиться с вами. Скажите, давно вы работаете в управе?

— Начал вскоре после ее организации.

— Ну и как вам нравится ваша работа?

Зорик весело засмеялся:

— Очень нравится. Будто в театре сатиры и юмора сижу. Что ни минута, то новая интересная сценка. Таких дураков, как мой шеф Тумаш и его друзья, во всем мире не найдешь.

— Почему вы считаете, что они дураки?

— Мне Ольга Александровна сказала, что все в вашей семье — честные советские люди, поэтому я буду говорить откровенно. Если бы вы хоть часок побыли с Тумашом, сами увидели бы, какая это никчемность. Сдается, что его только что вытащили из консервной банки и, даже не отряхнув, так мокрого и пихнули в кресло городского головы.

Потом Галло рассказал, какие тупые и ограниченные люди все эти белорусские националисты. От них отрекся народ, проклял их, и они чувствуют это, а потому ненавидят весь свет. Кроме ненависти, у них ничего за душой нет.

— Гитлеровцам они нужны временно, пока те «осваивают» Беларусь, — уже взволнованно говорил Зорик. — Я уверен, что скоро и фашисты дадут им коленом под мягкое место. Зачем Гитлеру такая бездарь? Они даже белорусского языка не знают. Разве язык, на котором разговаривают между собой Ивановский с Акинчицем, можно назвать белорусским?

— Извините, Зорик, за нескромный вопрос. Почему вы все же пошли туда работать?

Хлопец посерьезнел, помолчал. Затем ответил:

— Так нужно было. Я — комсомолец.

В других условиях такой ответ удивил бы. Теперь же Иван Харитонович понял его правильно.

— Вот это другой разговор. В таком случае и мы будем рассчитывать на вашу помощь.

— Охотно помогу, чем только сумею.

— Для начала мне нужны образцы подписей, штампов и печатей на аусвайсы. Передадите мне их?

— Обязательно. Буду сообщать, если они будут меняться.

Иван Харитонович горячо пожал Зорику руку:

— Спасибо. Большое спасибо. Вы очень облегчите мне дело.

Лида принесла бланки паспортов и фотокарточки незнакомых мужчин. Зорик сразу же передал через Ольгу Александровну все необходимое для оформления документов. Сама Ольга Александровна написала текст по-немецки. Теперь оставалось все это перенести на бланки так, чтобы ни фашисты, ни их холуи полицаи не могли заметить подделки.

Снова окна были тщательно завешены, двери закрыты и в спальне на комоде замигала керосиновая лампа. Иван Харитонович работал почти целые сутки, не сходя с места, и паспорта и аусвайсы на следующий день были готовы. Виктория забрала их с собой на работу. Вечером вернулась радостная, довольная. С нею пришли трое мужчин, которым Иван только что сделал документы. Худые, одна кожа да кости, они тем не менее держались бодро.

— Дважды вы, Виктория Федоровна, спасли нас от смерти, — говорили они. — Чем мы можем отблагодарить вас?

— Чем? — спросила она. — Меня ничем не нужно благодарить. Родину свою благодарите. Народ свой. А я ничего особенного не сделала, просто выполняю свой долг. И вы свой выполните.

— Но как выполнить? Мы ведь совсем оторвались от своих. Фронт далеко...

— Зачем далеко ходить? И здесь найдется дело. Об этом мы позаботимся, если будет ваше согласие.

— Конечно, мы согласны.

— В таком случае раздевайтесь и отдыхайте. Скоро я приду и скажу вам, что делать дальше.

Оставшись с незнакомыми, Иван начал расспрашивать их, кто они и откуда. Все были командирами Красной Армии. Ранеными попали в плен и, к счастью, очутились в больнице, где работает Виктория Федоровна. Когда они уже выздоравливали, стало известно, что фашисты хотят расстрелять их как коммунистов и командиров Красной Армии. Тогда Виктория Федоровна с помощью доктора Афонского исключила их из списков, словно бы умерших, переодела, вывела из больницы и дала необходимые документы. Двоих она отвела в другое место, а этих трех пригласила к себе. Вот и вся их история.

— Что будет дальше, знают только всевышний да Виктория Федоровна, — шутливо заключил один из командиров. — А вы кто будете, если не секрет?

— Квартирант... — тихо ответил Иван Харитонович.

Скоро пришла Витя. Она сообщила:

— Ночевать придется у нас. В тесноте, да не в обиде. Хозяйка наша, — она имела в виду Марию Федоровну, — не будет возражать, я попрошу ее об этом. А завтра утром вы пойдете. Куда — не спрашивайте. И вообще не проявляйте любопытства к тому, что вас непосредственно не будет касаться. Согласны на такое условие?

— Конечно, согласны.

Накануне знакомые Виктории Рубец повели Ивана Харитоновича за город и познакомили с одним человеком.

— Если вам будет поручено выводить людей из города, — сказали Козлову, — то дойдите с ними до этого места. Здесь он заберет их от вас.

Теперь нужно было выполнить первое поручение подпольщиков — в роли связного. Вышли из дома на рассвете, как только кончился комендантский час. Документы были надежные, в этом Иван Харитонович не сомневался. Зорик передал самые последние штампы и подписи, а в безукоризненной точности их написания Козлов был уверен. Главное в том, чтобы среди людей, которых ему придется вести, не нашелся предатель.

Из дому выходили по одному. На улицах держались на значительном расстоянии друг от друга.

Обитатели города начинали жизнь рано. Голод не давал спать. Люди спешили. В общей суете четверо прохожих, пробиравшихся за город, не привлекали ничьего внимания. Только на самой окраине их остановил полицейский пост. Но документы были в порядке, за плечами — разные вещи, предназначенные для обмена на продукты: одежда, довольно поношенные сапоги, несколько килограммов соли, самодельное мыло, дрожжи — у каждого свой товар, которым обеспечили их подпольщики. Так и дошли до условленного места, где их встретил связной.