Иван Новиков - Руины стреляют в упор

— Поехали! — приказал он Балашову.

Манометр показывал полное давление, а поезд стоял. Перевел реверс и раз, и другой, и третий — ни с места. Фашистский контролер то на приборы глянет, то к колесам кинется — ничего не понимает.

— О, доннер веттер! — выругался он и стукнул прикладом автомата о стенку будки.

В этот миг Балашов неуловимым, но резким движением снял тормоз. Паровоз рванулся изо всей силы, и гитлеровец стукнулся головой о стенку. Где-то затрещал, заскрежетал металл, поезд помчался вперед.

— Хальт, хальт, русиш швайн! — заорал гитлеровский надсмотрщик.

Поезд остановился возле небольших кустиков. Но это был уже не состав, а половина его. Вторая половина, оторванная, осталась по инерции на месте.

Сзади к паровозу бежали с автоматами гитлеровцы, сопровождавшие состав. Они что-то злобно кричали, размахивали оружием.

«Ну, будет сейчас...» — подумал Апанас.

Поговорив о чем-то между собой по-немецки, они приказали Балашову идти вперед, к кустам, а сами наставили на него автоматы.

«Вот и отгулял я на белом свете...»

Согнувшись, будто держа на плечах непосильную ношу, он шел навстречу смерти.

Сзади послышался окрик. Приказали идти назад, к поезду. На душе стало легче: «А может, передумают, не застрелят?» Около паровоза дали в руки лопату и приказали:

— Копай! Здесь мы тебя пуф-пуф!

Уже надвинулась ночь. Под тусклыми огнями красных фонарей песок, который Балашов неторопливо выбрасывал из ямы, казался окровавленным. Нога вяло нажимала на лопату. Железо громко скрежетало о камни, скользило по ним, не хотело лезть в землю.

Когда яма была выкопана по колено, гитлеровцы неожиданно приказали:

— Бери зубило, молоток и ремонтируй! Не отремонтируешь — капут!

Провозился всю ночь.

— Нужно бросить оторванные вагоны и ехать дальше, — предложил Балашов.

— Работай, а то яма готова!..

На рассвете взяли сцепку, закрепили кое-как за буферный брус и поехали в Борисов.

Ехали чуть не ощупью.

Движение на этой линии было задержано.

Так начал Балашов свою полную тревог и опасностей жизнь подпольщика. Теперь у него уже был какой-то опыт. Научился не только смотреть смерти в глаза, но и обманывать смерть.

...Минут через двадцать из подъезда показалась Леля. Двое дюжих парней тащили за ней санки с большим узлом. По сигналу Лели Балашов подошел к ним.

— Берите и везите, — тихо сказала она. — Для пленных...

Те двое вернулись, а он потащил. Леля проводила его до Западного моста, потом также отстала. Одному тащить было тяжело: местами на мостовой не было снега, и санки с грузом скрежетали по камням. Пока добрался до Вирской улицы, даже вспотел.

Там встретили свои люди. Втащили груз на второй этаж, развязали. Из-под одеяла на пол вывалились шапки-ушанки, перчатки, белье, бинты, медикаменты. Все это Славка с помощью подпольной организации гетто собрал для пленных, которые готовились убежать в лес.

Кузнецов тут же приказал Балашову отнести медикаменты в депо и раздать пленным, подготовленным к побегу.

Как раз начался обеденный перерыв. Идти обедать и пленным и рабочим было некуда. С их пайками — ничтожными кусочками хлеба или сухарей и совсем крохотными ломтиками твердого, состоящего из одних сухожилий мяса — расправиться можно было самое большее за пять — десять минут. А тут целый час отдыха. Пленные незаметно группировались возле железнодорожников-подпольщиков, готовые в любой момент по их команде рвануться или в бой, или из города. Они жадно ловили каждое слово Нитиевского, Девочко, Шкляревского. Балашов быстренько рассовал всем по карманам бинты, медикаменты и приказал беречь пуще своего глаза.

— Нам это не легко достается, каждая крупинка лекарства на счету, — предупредил он. — Если кто не сбережет, пусть не рассчитывает на дальнейшую нашу помощь.

— Зачем об этом говорить, сами понимаем, — отозвались пленные. — Но когда все же выведут нас отсюда? Мы готовы в любой момент придушить конвоира...

— Не в конвоире дело, — ответил Балашов. — Нужно будет — придушите. А относительно отправки в лес ждите приказа. Видите, готовимся. Одежду уже имеем, а оружие еще нужно искать. Если вам что попадет под руку — не упускайте случая, все прячьте: нож, пистолет, винтовку, еще лучше — автомат. Все пригодится.

Да, трудней всего было добывать оружие. Балашов всегда удивлялся, как это Славке удавалось достать столько пистолетов, автоматов, гранат. Всякий раз, когда из леса приходил маленький связной Саша, Славке сообщали об этом, и он давал адреса, где хранилось оружие для тех, кто идет в партизаны.

Сам Апанас также ходил в Старосельский лес, на то место, где в первые дни войны шли бои красноармейцев с фашистами, и принес оттуда несколько неисправных пистолетов и гранат-лимонок. Сколько поработать пришлось, чтобы отыскать их! А здесь — пистолеты целыми дюжинами...

А разве все знал Балашов? Откуда он мог знать, что совсем недавно из квартиры комсомолки Лиды Драгун, которая жила на Надеждинской улице, представитель отряда Владимира Ничипоровича Иван Рябышев забрал целый ящик гранат и мешок медикаментов и перевязочного материала, пишущую машинку, много бумаги, теплую одежду и даже листовки, напечатанные подпольщиками. А сколько оружия и медикаментов регулярно отправлялось в отряды Воронянского, Ничипоровича и во многие другие отряды, которые опирались на минское подполье! Горком действовал неутомимо, энергично, но тайно.

Особенно много одежды, медикаментов и продуктов собирал Казинец в гетто. Там была крепкая партийная группа во главе с Михаилом Гебелевым и Григорием Смоляром.

Всего этого Балашов не знал, ведь он был только исполнителем распоряжений горкома. Но и то, что приходилось ему видеть, удивляло молодого хлопца. Какой силой нужно обладать, чтобы даже в жутких условиях фашистского гнета и преследований иметь такое влияние на людей и пользоваться их беззаветной поддержкой! А над тем, что сам он рискует жизнью для общего дела, Балашов как-то не задумывался. Ведь иначе и быть не могло!

Только успел он распределить медикаменты и одежду, как получил новый приказ: перенести оружие с Брилевской улицы на западную окраину Минска, откуда пленные будут пробираться к партизанам. Перед самым выходом из города они вооружатся и тогда смелей пойдут к своим.

Как всегда, Апанас надел рабочую одежду, натянул на плечи спецовку-бушлат, прицепил на рукав рабочую повязку, взял сигнальные флажки, а в карман сунул пистолет и нож. Шел на явочную квартиру не торопясь, зажав под мышкой флажки. Так ходят на работу и с работы все железнодорожники.

На явочной квартире уже ждали его. Обменявшись паролями, хозяин и Апанас пошли в небольшой хлев. Разбросав стружки, обрезки досок и разное тряпье, хозяин вытащил тяжелый ящик.