Алим Кешоков - Долина белых ягнят

— Якуба Бештоева! Кому же еще! — бросил Азрет.

Старики зашумели:

— Якуб наш тет!

Кто-то возразил:

— Бештоев комиссар отряда! Должен брать сторону военных…

— Военные постоят за себя. Пусть Якуб постоит за нас…

Азрет Кучменов вышел вперед.

— Якубу не с руки выдвигать свою кандидатуру. Я предлагаю голосовать. Кто за то, чтобы Якуба Бештоева избрать тетом ущелья, — прошу голосовать. Единогласно! Пусть теперь тет сам отберет из числа стариков самых мудрых. Это будет дума мудрейших, В думу должен входить от военных и капитан Локотош.

Азрет Кучменов превзошел самого себя. Даже Якуб не додумался бы так ловко затереть Локотоша. Командира отряда — в роли простого члена думы мудрейших! Индюк с заплывшей жиром головой, а с ходу придумал структуру нового правления! Если выбирать из двух названий — тет и комиссар, — то Якуб за первое. Это больше отвечает его настроению. Якуб даже вознес обе ладони к небу, как это делают старики на молебне.

— Пусть ваше решение примет аллах!

Старикам это совсем понравилось. На разные голоса они подтвердили:

— Инш-аллах! Инш-аллах!

— Мы имели возможность, — Якуб подходил к главному вопросу, — не выпрашивать, не клянчить помощи, как это мы теперь должны делать. Мы имели возможность покупать на советские деньги все, в чем мы нуждались. В нашем распоряжении было два миллиона рублей!

В зале зашумели. Закачались папахи, словно черные тюльпаны на весеннем ветру. Не все поверили, что столько денег было в ущелье. Кучменов подтвердил:

— Два миллиона! Ну-ка разделите на каждого…

— Да, да. Аллах тому свидетель! — Чем больше Якуб входил в свою роль, тем чаще он обращал свой взор к аллаху. — Эти деньги я отложил на черный день. А черные дни впереди. Нам не раз придется посылать караваны вьючных лошадей за хребет. Мы не знаем, сколько времени придется выдерживать осаду. Понадобится зерно, соль, мыло, а главное — медикаменты, оружие и боеприпасы… Имея два миллиона, мы могли быть спокойными. Но, как говорится: и муж в папахе и жена в папахе, а ребенок без штанов. Так получилось и у нас. Не было человека, который за все отвечал бы один — дети остались без штанов… Два мешка денег из межрайонного банка попались нам в руки с приказом спрятать их в надежном месте. Нашелся человек, который лишил нас этих денег…

В зале поднялся шум и гвалт.

— Украл, что ли?

— Кто тот негодяй?

— Присвоить народное добро?

— Судить надо такого!

— Как фамилия негодяя?

Якуб не торопился называть имя. Ему хотелось, чтобы брага из кувшина забродила в полную силу. Пусть брызги полетят через край. Но если бы не было до сих пор старинной пословицы, то она могла бы родиться в эту минуту: «Чье имя названо, тот уже стоит на пороге» [3] Здесь сохраняется буквальный перевод кабардинской пословицы, хотя она вполне соответствует русскому варианту — «Легок на помине». (Примеч. переводчика.) . Как бы в ответ на выкрик: «Как фамилия негодяя?» — дверь отворилась и на пороге появился капитан Локотош. Он шел в президиум, к комиссару, уверенный, что Якуб собрал стариков, чтобы поговорить с ними о каком-нибудь нужном деле, провести, так сказать, разъяснительную работу. Но тут гаркнул во все горло Азрет Кучменов:

— Вот он сам! Правду говорят: «Чье имя названо, тот уже стоит на пороге!»

Собрание зашумело, но Локотош не успел ничего понять и, садясь за стол в президиум, говорил Якубу:

— Правильно ты сделал, что собрал стариков. Да и бойцы, я вижу, пришли. Надо рассказать им правду о фронтах, а то ползают разные поганые слухи. Орджоникидзе вовсе не занят немцами. Вступить в Баку двадцать пятого сентября немцам тоже не удалось. Генерал Клейст потоптался у Эльхотовских ворот, бросил главные силы напрямик, через горы и леса, вышел к Орджоникидзе, поглядел на него. Но этот взгляд, — Локотош говорил уже для всех, — обошелся Клейсту в пять тысяч солдат и офицеров, не считая боевой техники, брошенной при поспешном отступлении… И мы, чопракцы, косвенно участвуем в деле победы хотя бы тем, что отвлекаем на себя значительные силы, а разгромленный первый отряд гитлеровцев и сегодня разгром второго их наступления на ЧУУ — реальный вклад в дело победы. Я хотел собрать людей, разъяснить обстановку, хорошо, что ты догадался сам, комиссар…

Это «догадался» кольнуло Бештоева. Азрет, как верный стремянной, почувствовал, что его хозяин уязвлен, и прервал Локотоша:

— Бештоев избран тетом ущелья. Отныне он не просто комиссар отряда, но правитель Чопракского ущелья. Но мы и тебя не обошли. Ты избран членом думы мудрейших.

Локотош только сейчас начал понимать, что это за собрание… Он взглянул на сумрачных, молчаливых стариков, на бойцов, приставивших к стене винтовки, словно это не боевое оружие, а ярлыги чабана или посохи.

Бештоев заговорил грозным прокурорским голосом:

— Собрание аксакалов требует ответа: где деньги?

— Какие деньги?

— Не изображай недоумка. Где два миллиона рублей? Они были изъяты мной у банковских служащих. Оришевы пытались присвоить эти деньги под предлогом эвакуации, а наши бдительные бойцы перехватили их. По моему распоряжению Кучменов отобрал у них эти деньги. А ты, пользуясь моим отсутствием, освободил Оришевых, вернул им деньги да еще сопроводил их охраной до самого перевала… Это мы знаем по докладам. Но все ли мы знаем?

Якуб остановился и бросил злобный взгляд на Локотоша.

— А что еще надо знать? Не хочешь ли ты сказать, что один миллион я оставил себе?

— Во всяком случае, такое подозрение не лишено основания.

Локотош ответил ударом на удар:

— Даже и в этом случае Советская власть не проиграла. Ты хотел оставить себе два миллиона, а я только один.

— Ты уверен, что Оришевы отдадут свой миллион в советский банк?

— Прекрати комедию, Якуб. — Локотошу изменил голос, он хотел сказать это негромко, сдержанно, но подозрение было слишком оскорбительным. Локотош закричал: — Я никому не позволю подозревать меня в антигосударственных поступках. Присвоил я часть денег или нет — проверить нетрудно. Можно послать скалолазов по следам Оришевых. В конце концов, поднатужимся и расчистим дорогу. Можно перейти через хребет. Если не найдется такого человека, я сам переползу, но достану документ…

— А мы не дадим тебе бежать… Лучше признайся перед аксакалами. Это смягчит твою вину…

— Бештоев! — У Локотоша язык не поворачивался назвать Якуба комиссаром.

— Тет ущелья! — поправил Азрет Кучменов, как бы угадав мысли капитана. — Над всеми стоящий — по-русски. Шах-ин-шах!

— Я сам переползу, но достану документ, — повторял Локотош. — Деньги пропасть не могут. Они там пригодятся. Это будет наш вклад в дело победы над врагом. А здесь деньги — мертвый капитал. Пачки обыкновенной бумаги. Я поступил правильно, освободив Оришевых из-под стражи. Будь ты не только шах-ин-шахом, самим императором, не имеешь права чинить произвол над людьми, посягать на государственную собственность, сеять раздор в ущелье…