Алим Кешоков - Долина белых ягнят

— Никого. Дочь была. Лейла. Погибла при бомбежке.

— Понятно. Ты, значит, сейчас единственная надежда.

Нарчо очень нравилось в поезде. Теплушка казалась ему совершенством. Вот только мучил страх — вдруг Доти Матович все-таки уедет без него. Поезд догнал эшелон, шедший впереди, обогнал его. На платформах стояли грузовики, орудия, повозки, даже танки. Нарчо впервые так близко видел танки: протяни руку — коснешься.

— Смотри, Айтек, — оглянулся Нарчо. — Настоящие!

— Настоящие! По-твоему, что же, ненастоящие повезут на фронт? Тоже называется — ординарец комиссара!.. А ты бы мог управлять танком?

— Танком? — переспросил Нарчо.

— Да.

— Трактором могу. А на танк садиться не приходилось.

— Когда же ты успел? В школе ведь не изучают трактор.

— Сам. Нашему колхозу пастбища в горах отвели около молзавода. У них трактор был. Я подружился с трактористом, он и научил меня ездить. Думаешь, у Апчары трактор откуда?

— Ты смастерил?

— Не смастерил. Спас от гитлеровцев. И сам завел, пригнал на колхозное собрание.

— Прямо на собрание? А как ты спас трактор?

Нарчо вспомнил страшный день гибели всех своих близких. Тогда он подался в горы в надежде найти там хоть какое-нибудь пристанище. Он имел в виду молокозавод. Кто-нибудь да остался же там. Если нет сыров и масла — рядом картофельное поле. С голоду не умрешь.

От отца Нарчо знал: заблудиться в горах невозможно. Пойдешь вверх по течению горной реки, обязательно придешь к хребту, к скалам, покрытым снегом. Там рождаются реки, большие и малые. У истока любую реку можно перепрыгнуть или перейти по валунам, выступающим из воды. Вниз пойдешь — река приведет тебя в Малую Кабарду. Нарчо пошел вверх и на другой день вышел к молочному заводу, где проработал два лета. Увы — ни единой души там не оказалось. По чердаку пробрался в машинный зал — пусто, пахнет прокисшим молоком; чаны, цистерны стоят пустые. В домах, где летом теснились жители, гулял ветер. Только трактор с прицепом, наполненным бидонами, стоял на дороге. Тогда-то Нарчо отыскал пещеру и въехал в нее на тракторе. С трактором было не так страшно, он даже крепко уснул. Выбравшись утром из пещеры, он увидел, что все ущелье залито солнцем. Однако Нарчо знал: если с утра солнце — к полудню опустится туман. А с туманом — шутки плохи: волки выходят из логова, рыщут по горам. Впрочем, в тумане, с другой стороны, можно незаметно перейти ущелье и оказаться на нашей территории. Там Кантаса. Там Шаругов его не отыщет.

Нарчо долго шел чинаровым лесом. Внезапно его окликнули. Это были красноармейцы. Нарчо обрадовался, узнав, что оказался среди разведчиков. Но радость оказалась преждевременной: красноармейцы угостили его хлебом с маслом, дали кусочек сахару, однако взять с собой отказались наотрез. Они шли на задание, за Баксан. Нарчо все же увязался за ними — не вышло, один щелкнул затвором, напугал мальчишку, но рассмеялся и крикнул: «Ступай вниз, правым берегом. Там немцев нет».

Нарчо пошел по течению. Разводил огонь, пек картошку, а то и початки кукурузы, собирал дикие груши, яблоки, мушмулу. Тем и питался. При мысли, что Шаругов его уже не схватит, на душе становилось легче. Мальчик хотел было подождать разведчиков, но кто знает, когда они пойдут обратно? Ночью одному в лесу страшно. Лучше всего засветло дойти до аула, где живет Кантаса. Так он и сделал…

Айтек внимательно слушал. Потом сказал:

— Сплоховал ты, парень.

— Это как же?

— Сам говорил: «Пойдешь по течению — придешь к хребту». Дошел бы до хребта — встретил бы партизан. Я тоже наугад шел, но к ним все-таки вышел. Правда, я партизанил недолго…

— Почему?

— Был там такой человек, Бахов. Не слышал?

— Нет.

— Заставил подковы перековать задом наперед, — замысловато объяснил Айтек.

— А что это значит?

— Не знаешь, что значит перековать подковы задом наперед? Да, Нарчо, до джигита тебе еще далеко.

— У нас никогда не было лошадей. — Нарчо невольно глянул на Марема и Тузера, дремавших стоя.

— Представляешь себе подкову?

— Представляю.

— Подкова предохраняет копыта от порчи. Подбивают ее шипами назад. Был у нас знаменитый конокрад Жираслан. Шахом конокрадов величали. Не слыхал?

— Нет.

— Однажды он украл скакуна и, выехав из аула, тут же перековал его — поставил подковы задом наперед. Утром аульчане видят — скакуна нет: «Ей, ей, в погоню!» Седлают коней, выезжают, напали на след, смотрят: ага, отпечатки подков показывают, что конокрад увел лошадь в сторону Кубани, и, не теряя времени, мчатся туда.

Жираслан же поехал в противоположную сторону, к Тереку.

Когда мы с отцом вырвались из плена, он предлагал перековать лошадей на случай погони. Подковы оказались плохие, со стертыми шипами. Мы намотали на копыта лошадей мешковину, чтобы не оставлять следов. Бештоев выслал погоню, но пока его люди выясняли, по какой тропе мы ушли, время уже было выиграно. Так мы спаслись. А то, пожалуй, мы с тобой не ехали бы в поезде.

Нарчо проникся к Айтеку доверием. «С таким не пропадешь», — думал он. Поезд шел с хорошей скоростью. Айтек, насытившись, забрался на нары, достал планшетку с картой и принялся изучать маршрут, начертанный полковником. Красная линия шла вдоль железной дороги, Айтек вслух произносил названия станций.

— Поезд может свернуть с пути? — неожиданно спросил Нарчо.

— Чудак-человек! Он же по рельсам идет: куда рельсы, туда и он. — Подумав, Айтек добавил: — Вообще-то может, если есть ответвление. А так нет. Маршрут.

Нарчо не отходил от дверей, пока не стемнело. Наконец и он взобрался на нары. Спать на голых досках, конечно, будет жестковато, но ему не привыкать.

— А когда мы приедем?

— Утром. Давай «бай-бай», надо выспаться. Встанем пораньше, приведем себя в порядок, чтобы все было чин-чинарем.

— И лошадей почистим?

— Разумеется.

Нарчо послушно спрятал голову под бурку. Запахло овцами и сеном. Колеса постукивали неравномерно: укороченные рельсы, несовпадающие стыки — отсюда и нарушенный ритм. Нарчо долго переворачивался с боку на бок, слушая похрапывание Айтека, потом заснул. Ему снилось, что Лейла зовет его под грушевое дерево, с которого свисают гроздья ярко-желтых плодов…

— Станция Батайская, конечная остановка! — торжественно объявил Айтек, подражая проводникам пассажирских поездов. Он высунул голову из теплушки, стараясь угадать по торчащим из земли дымящимся трубам, где искать дежурного по станции. Мешкать нельзя. Поезд стоит четверть часа — не больше, надо успеть выгрузиться.

Нарчо вскочил, просунул в щель голову. Он представлял себе большой вокзал с колоколом у центрального входа, красивые окна, двухэтажное здание, но ничего подобного не увидел и разочарованно спросил: