Алим Кешоков - Долина белых ягнят

Пилоты переговаривались между собой:

— Проверим готовность. Рычаг шасси?

— Норма.

— Закрылки?

— Порядок.

— Рычаг регулятора смеси?

— Выключен.

— Подогрев карбюратора?

— Норма.

— Противообледенитель?

— В порядке.

«Сколько делает в час «Хейнкель-117»?» — подумал Каскул. Однако спросить было некого. Спутники знали не больше, чем он. Каскула предупредили, чтобы он не прыгал первым, а проследил за «коллегами» — как бы те не струсили.

Наконец поднялись в воздух. Внизу быстро тускнели огоньки паяльных ламп, заменявших сигнальные светильники. Военный аэродром был тщательно замаскирован, хотя располагался вдали от линии фронта. Из кабины вышел второй пилот. Посвечивая нагрудным фонариком, он вглядывался в лицо каждому, как бы проверяя, все ли пассажиры чувствуют себя нормально.

— Ви геет эс? — спросил он, своим желтоватым лучом выхватив из тьмы Каскула. — Корошо?

— Корошо, корошо, — ответил тот, подделываясь под чужое произношение. Немец напоминал загробного следователя — саро; он первым, рассказывала когда-то мать, допрашивает умершего после сошествия в преисподнюю. Ослепленный фонариком, Каскул видел только зыбкую тень в проходе; впрочем, от нее сильно пахло настоящим земным черным кофе.

Самолет лег на курс, набрал высоту. Заложило уши. Стало еще холоднее. Люди прижались друг к другу. Каскул пытался вздремнуть, но едва закрывал глаза, со страхом начинал думать про предстоящее. В учебном центре рассказывали о неограниченной власти пилота над диверсантами: может застрелить, если сдрейфишь и в нужную секунду не прыгнешь в темную бездну. Прыгать придется над горами. Куда угодишь — неизвестно. Не дай бог — в ледяной поток или трещину во льдах — замерзнешь насмерть.

С погодой повезло. Внизу царила сплошная мгла. Зато небо усеяли мириады звезд. Каскул мысленно прикинул путь самолета. Через полтора часа справа по борту должна показаться цепь белых горных вершин. В безоблачную ночь ее видно и за сотни километров, сверху она будет тем более заметна. Контуры каждой вершины Каскул знал с юных лет, по ним ему будет легко ориентироваться на местности.

Самолет стал круто разворачиваться, загорелся сигнал: «Приготовиться!» Все трое вскочили, как по команде. Прежде чем прыгнуть самому, Каскулу предстояло вместе с пилотом выбросить контейнер — оружие и боеприпасы. Ухватившись за кольца парашютов, диверсанты ждали, когда второй пилот откроет дверцу. Она отворилась, и ворвался ветер, сильный, пронизывающий, казалось, он может вынести человека из самолета. Белобрысый отступил назад — то ли от страха, то ли ветер его отбросил. Пилот хотел силой вытолкнуть «долгоносика». «Долгоносик» уперся ногами в пол и ни в какую. Текли драгоценные секунды, и пилот, выхватив пистолет, стукнул труса по темени, навалился на него и наконец вытолкнул вниз. «Доннер веттер!» — прошептал он злобно. Белобрысый испуганно кинулся туда же, неловко зацепившись за что-то ногой. Секунда — и за ним полетел контейнер, а за контейнером Каскул. Захлебнувшись холодным воздухом, он закрыл лицо, и через мгновение почувствовал спасительный толчок: это раскрылся парашют. В кромешной темноте исчез, отдалившись, гул самолета. Каскула подхватил стремительный ветер. «Слепой полет», — подумал парашютист. Справа показались снежные вершины, но очертания их расплывались перед глазами. На миг открылся двуглавый Эльбрус и тут же исчез.

Каскул вглядывался в бездну, объятую тишиной, стараясь сообразить, где их выбросили. Еще немного, и он ударился о землю. Это был каменистый склон горы. Рука рванулась к нижним стропам, чтобы подтянуть их к себе и «погасить» парашют, но тот, надутый ветром, волочил тело по каменным уступам. Каскул передумал. Пусть тащит. Где-то близко должен быть лес, парашют зацепится за дерево — и всё. Однако он не рассчитал и, упав с крутого обрыва в пропасть, снова повис на стропах. Сильный ветер, дувший в узком ущелье, подхватил его.

Каскула обуял страх. Как бы не угодить в поток, оттуда уже не выбраться, тем более — с его снаряжением и парашютом. В этих местах реки не замерзают, только по краям образуется скользкая ледяная бровка. Снова коснувшись земли, Каскул наконец «погасил» парашют. Рядом высилась скалистая гора высотой метров в двести. Где-нибудь обязательно отыщется пещера. Их здесь давно обжили чабаны и пастухи. Каскул прислушивался к ночным звукам. Тишина, только река глухо шумит на перекатах.

А где же то двое? Остались наверху или спустились в ущелье? Впрочем, после удара рукояткой пистолета по голове первый наверняка упал с нераскрытым парашютом. Второй мог спуститься благополучно. Но он ведь ударился о борт самолета. Только неизвестно чем: рюкзаком — это еще ничего, головой — не позавидуешь… Раздумывать было некогда. Какое это ущелье? В каждом обычно расположено с десяток аулов. Они тянутся вдоль реки и объединены в один район с центром в том, что стоит посередине. Каскул заметил пещеру у себя над головой и вскарабкался туда. Изнутри несло гнилью, мхом и сыростью. Он не пошел внутрь, а бросил на камень у входа парашют и лег сверху, но так, чтобы видеть дорогу, вьющуюся вдоль реки. Машинально возникла мысль: надо отыскать «долгоносика». Даже если он приказал долго жить, следовало бы найти его, похоронить, спрятать парашют и снаряжение, — а то, если обнаружат, начнут искать и других. «Блондин», может быть, даст знать о себе, у него ракетница.

Светало. Нет, сказал самому себе Каскул, не будет он никого искать и никого не станет ждать. Решение принято еще в «питомнике» лагеря, он должен подчиниться голосу совести.

Снизу донесся лай собак. Значит, где-то близко живут люди. Пожалуй, не следует терять времени, лучше спрятать в пещере все лишнее и отправиться в путь. С рассветом ущелье покроется туманом.

Через полчаса Каскул, сунув в карман пистолет, уже спешил вниз по течению реки. По обе стороны ущелья на белом снегу темнел лиственный лес. Рассвело, и внизу на дороге показалась вереница женщин, мальчишек с санями, шедших, как видно, в лес за дровами. Каскул с опаской приблизился к ним. Они, однако, не обратили на него особого внимания.

— Вы лошади под седлом не видели? — спросил Каскул у женщины со смуглым обветренным лицом, закутанной в большой шерстяной платок. Женщина недоуменно оглянулась назад, словно ища пропажу Каскула, а шустрый мальчонка с раскрасневшимися от утреннего мороза щеками тут же с любопытством переспросил:

— Лошадь под седлом? А какая она?

— Гнедая. На ночь привязал к дереву, она отвязалась. Как бы домой не пошла… — Каскул приглядывался к людям, стараясь угадать, откуда они. Его словно поняли:

— Мы с самого Хазар-Хабла идем, но лошади не видели. Пасется, видимо, на склонах, там еще осталась трава.