Михаил Никулин - Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди
- Название:Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1977
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Никулин - Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди краткое содержание
Михаил Никулин — талантливый ростовский писатель, автор многих книг художественной прозы.
В настоящий сборник входят повести «Полая вода», «На тесной земле», «Жизнь впереди».
«Полая вода» рассказывает о событиях гражданской войны на Дону. В повести «На тесной земле» главные действующие лица — подростки, помогающие партизанам в их борьбе с фашистскими оккупантами. Трудным послевоенным годам посвящена повесть «Жизнь впереди»,— она и о мужании ребят, которым поручили трудное дело, и о «путешествии» из детства в настоящую трудовую жизнь.
Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В двух словах объяснив Стегачевой, что с ним случилось, он добавил, оглядываясь на сад:
— Здорово они меня покачали вон на той яблоне. А Петя, Мария Федоровна, по безопасной дорожке побежал, ярами. Правильно рассудил и, поверьте моему слову, вернется оттуда невредимым.
Узнав от Марии Федоровны, что Павла Васильевича все еще нет дома, садовник заговорил убежденнее:
— Раз Петя знает, что вы одни, непременно вернется. Я ж не первый день с ним, с Петей-то, знаком!..
Мария Федоровна, слушая Сушкова, вдруг ослабела и, опустившись на ступени крыльца, заплакала. За минувшие сутки она плакала не раз, но так тихо плакала впервые.
— Григорий Степанович, вы с минуту побудьте здесь, — попросила она садовника. — Я сейчас такая беспомощная. Ведь недавно еще ни о чем таком и думать не могла.
Садовник смотрел на Марию Федоровну, и непривычно ему было видеть ее в разорванном чулке, в исцарапанных туфлях, с растрепанными волосами. Он знал Марию Федоровну как самую аккуратную женщину. Одежда и обувь на ней всегда были скромны и красивы. А видеть Марию Федоровну ему приходилось часто — репетировал ли колхозный хор в клубе, разучивали первомайские школьники новую песню, за роялем всегда была жена художника Стегачева.
— Может, когда затихнет в городе, туда переберетесь? Между людьми не пропадете. Посмотрим, что оно и как будет…
— Посмотрим, Григорий Степанович, — вытирая глаза, ответила Мария Федоровна. Сейчас она думала только об одном: ей надо здесь ждать возвращения Пети, ждать сообщений, советов от мужа и от его друзей.
Сушкову она сказала:
— Первомайцы не все эвакуировались. Не успели. Не успела и я. — Говорила она об этом как о давно минувшем.
— Вам бы утром со второй партией уехать. К ночи они до Иловской доберутся, а там на левый берег Дона переправятся и степью пойдут на восток…
— А вы, Григорий Степанович, чего ж не уехали?
— Под старость подошвы к азовской земле прилипать стали. Боюсь подумать: а что, если где-нибудь в другом месте сердце перестанет трудиться?.. А я люблю этот сад…
Сушков долго смотрел на яблоневый и грушевый молодняк, подкошенный танками. Худощавое выбритое лицо садовника с округло подрезанным седым клочком под нижней губой с каждой секундой становилось скучней. Серые умные глаза тускнели.
— Сад бы сберечь… Терпеть придется во многом… Ну, да ноги и руки пока еще подчиняются, — сказал он на прощанье и пошел к Городу-на-Мысу оврагами, той же трудной и неудобной дорогой, какой недавно убежал туда Петя.
В городе бой усиливался.
— Бегите дворами прямо к Момыкину! Там вам скажут, что делать!.. На улицу не показывайтесь, а то наскочите на ихние танкетки! Вы слышите!
Так говорила Пете Стегачеву, Коле Букину и Диме Русинову Елена Сергеевна Букина — старшая сестра Коли. Она только на секунду забежала домой и разговаривала с ребятами как с провинившимися — сердито, строго. Под мышкой она держала автомат, завернутый в байковое одеяльце. По окаменевшему, бледному лицу ее, по грязным пятнам на коленях комбинезона ребята поняли, что она уже была в бою.
— Можно бежать? — спросил ее Петя.
И они помчались через дворы, беря с ходу один забор за другим. Дворы, точно ступени, поднимались все выше, все ближе к центру города. До Момыкиных оставалось перескочить только забор, но грозный голос крикнул им:
— Ложись!
Растянувшись на земле, они лежали, удивленные тем, что грозным человеком в чужом дворе оказался их математик Иван Владимирович, который обычно и накричать-то толком не умел на провинившихся своих учеников. Все у него получалось как-нибудь так: «Русинов, ты очень неумно отвечал сегодня, а Киселев — тот раза в два, а может, в два с половиной хуже тебя… Нехорошо». А сейчас, выслушав Петю, объяснившего, куда они бежали и кто их послал, Иван Владимирович только всего и сказал:
— Будете делать то, что буду говорить, а пока лежать на месте!
Он дважды сильно нажал на очки растопыренными указательным и большим пальцами, нервно подернул правым плечом и ушел во двор к Момыкиным. Проследив, как Иван Владимирович пролез в щель забора, ребята переглянулись.
Со двора Момыкина донесся разгоряченный, охрипший голос:
— Иван Владимирович, надо же головой думать, и думать шибче, чем в мирной обстановке… Раз Елена Сергеевна приказала, значит, надо забрать их… Учтите, что Заводскую улицу они простреливают. На гуждворе возьмите вожжи и вожжами перетяните через улицу… в наш двор… Спешите, пока мы держим верхний квартал на Глинистом спуске, — уже издалека услышали ребята.
Гуждвор, должно быть, находился где-то рядом с двором Момыкиных, потому что Иван Владимирович скоро вернулся. Он вспотел, очки опустились ему почти на самый кончик носа. На плечах у него были скатки веревочных вожжей. Он сбросил их на землю и, напряженно думая, сказал:
— А сейчас прикажу, что дальше делать. Прикажу…
И пока он соображал, что же делать дальше и в какой последовательности, ребята уже распутывали одни вожжи за другими, находили концы и связывали их тугими узлами.
— Иван Владимирович, нам надо, чтобы веревки хватило через Заводскую улицу, а дальше куда? — спрашивал Петя.
— Может, до райкома комсомола?.. Тогда надо третьи вожжи привязывать, — говорил Димка, принимаясь зубами и руками затягивать новый узел.
Иван Владимирович, следя за быстрой и правильной работой помощников, только теперь надумал, что сказать:
— Приказываю связать так, чтобы веревка получилась в два раза длиннее ширины улицы, чтобы конец ее один раз переносить через улицу, чтобы груз привязывать к средине… Понятно? Да? Я пошел приготовить…
И он решительно было шагнул вперед, но Дима Русинов так же решительно остановил его:
— Иван Владимирович, я Заводскую лучше знаю. Я знаю, где выемка. Там неопасно перейти…
С прежней убежденностью учитель отдал другой приказ:
— Русинову идти за мной, а Стегачеву и Букину остаться и ждать распоряжений.
Дима и сопровождавший его Иван Владимирович нырнули сквозь щель забора во двор, что примыкал к дому Момыкиных с правой стороны.
Петя и Коля остались сидеть за толстой кирпичной стеной момыкинского погреба, вблизи щели, через которую виднелся небольшой, вымощенный синевато-серым камнем квадрат Заводской улицы. Сейчас, когда некуда было спешить и нечего было делать, им вдруг отчетливо стали слышны все звуки, заполнившие собой пасмурный день. Через их головы, через крыши одноэтажных домиков рабочего поселка, с нагорных кварталов центра города пролетали пули. Прочертив свистящие полосы, они затихали где-то внизу, где виднелся залив, испещренный слитками волн, набегавших на песчаные отмели. Временами с могучим треском разрывался воздух и на Стрелке мыса, и выше Глинистого спуска. Над вокзальной площадью кружили самолеты, сбрасывая бомбы. Под Петей и Колей зябко вздрагивала земля.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: