Дима Сидоров - Записки подростка военного времени

Пришли письма от Степана, Павла. Как хорошо — они живы! А о доме не забыть — тянет на север домой. Мои братья родные, любимые, где вы? Где отец?

Жизнь здесь веселая. Но гнетет меня… Неопытный я!.. Скоро лето. Предстоит много работы.

Давно не вношу ни одной строчки в дневник. Наконец я собрался кое-как осмыслить все происходящее со мной за эти недели. Много пришлось опять пережить. Особенно неприятности с трактором. С «НАТИ» меня сняли, так как директор МТС нашел на эту машину старого тракториста Швидкова. Швидков — пожилой, опытный, не то что я, мальчишка. Я был огорчен, но все же решил, что на тракторе работать буду!

Стоит солнечная погода. После поездки домой я вернулся на заимку и узнал, что на место Быковой уже посажен Харченко. А ведь перед моим отъездом домой говорили, что я заменю Быкову, заболевшую глазами! Я был возмущен таким оборотом дела…

После этих неудач я не растерялся. Продолжал работать. Три дня работал водовозом. Эта работа, скажу по правде, меня сильно унижала, и я постарался найти что-нибудь более подходящее. Стал работать то на прицепе, то где попало. Четвертого мая приехал директор Скоропунов. Он подошел ко мне, расспросил, как работаю, — я рассказал. Скоропунов велел нашему бригадиру, чтобы меня поставили снова на «НАТИ» к Трофиму Одокиенко и чтобы пока я был за прицепщика. Я стал работать с Трофимом, но недолго: Шухман выбил рукояткой руку, и поэтому на его место поставили меня. Я снова на тракторе — работаю в смене с Марусей Малеванных. Она прекрасный друг, хороший тракторист. Я ее за это глубоко уважаю…

Пахал на Соленом озере. Озеро это не маленькое для степной полосы. Усталого путника, уже обессилевшего от невыносимой жары, влечет к озеру его синева. Кругом сухая степь — ни птицы, ни живой души. При виде блеснувшей вдалеке воды путник поднимает свои потускневшие глаза и шагает быстрее, с бодростью и надеждой: впереди вода, а с нею и спасение…

Общество здесь веселое. Кажется, даже у самого скучного человека голова закружится. Много девушек. Круглолицая веселая девушка Варя Кучеренко, очень смутительная и чистая душой, простая, притом красивая на лицо. В весеннюю кампанию работала поваром. Она мне нравится и сейчас. Я хотел бы поближе с ней быть, подружить…

Тома Беспалова в первый день мне приглянулась, но, узнав ее характер, я потерял к ней интерес. Она хотела, чтобы ее все носили на руках, целовали, называли Томочка и так далее. Поля Евтушенко — красивая девушка, окончившая в этом году десять классов, очень молодая. Пока знаю ее мало. Дуся Скоропунова живет в селе, работает в швейной мастерской. Анна Быкова. О ней я уже как-то упомянул на страницах дневника. Она любит только себя, и больше никого, быстро вспыхивает. Я шучу, а она злится как зверь. Гудзий Мария и Малеванных Маруся по-прежнему остаются верными мне друзьями. За их душевную поддержку в трудные дни я отблагодарю, когда придет хорошее время.

Самая лучшая из девчат — Зоя Стадник. Я познакомился с ней еще зимой, в самое тяжелое для меня время. Скажу откровенно, я полюбил ее, как не любил еще никого. Она меня тоже любит. Зоя хорошо поет, а это здесь, на Алтае, я стал очень ценить. Фигура ее красиво сложена, глаза голубые, лицо белое, волосы русые, зубки белые, и все вместе составляет существо, полное простоты и очарования. С нею я провел несколько вечеров, пишу ей письма. Да, я ее люблю!

С приходом жарких дней жизнь наша стала нормальной. Идет поддержка, как моральная, так и материальная, от старших братьев Павла, Степана. Витя, по словам Павла, сильно больной после ранения, находится на юге, в Кисловодске — видимо, учится в военном училище. Но нет с нами милого и родного отца, который за это время научил бы нас очень многому. Я уверен, что он жив. Шлет письма Анна Прокофьевна Пронина, учительница Шуры и Жени. Она живет в Вологодской области, сообщает печальные вести о нашем селе и судьбе многих родных — в том числе о папе, дяде Мише, Кольке и других. Будто многие умерли в Ленинграде от голода. Но этим горестным вестям я не верю! Я горю ненавистью к озверевшим паразитам-фашистам, хочу отомстить сейчас же за кровь моих братьев, за отца, за всех дерущихся и гибнущих за нашу Отчизну, за слезы и страдания сотен тысяч советских семей. Гитлер будет сметен с лица земли! В этом я уверен, ибо наш великий русский народ, как один человек, поднялся на защиту своей матушки-Родины.

Весенне-посевная кончилась в нашем колхозе хорошо. Я вступил в комсомол при МТС. На собрании одиннадцатого июня меня приняли в ряды Ленинского комсомола. Я дал обещание, что буду всегда честно выполнять задачи, возложенные на меня на всю жизнь. Я был рад! День 11 июня — памятный для меня.

Сейчас пашем пар. Во многих колхозах нет керосину. У нас пока есть.

Шура, Женя, Толя живут по-прежнему в детдоме. Кончили школу хорошо. Сейчас работают на полях. Я видел их несколько раз. Они загорели, купаются. По рассказам их, живут ничего, правда, скучают о нас. Зина по-старому работает в колхозе, притом — секретарь комсомольской организации. Посадили картошки, больше ничего. За это сержусь на Зину. Она относится ко всему хладнокровно.

Пишет нам из Егорьевки и Клавдия Викторовна Васильева. Не забывает, хотя ей и без нас забот уйма. Несколько раз виделся с Васькой и Марусей. Эти встречи были особенно приятными. Пишет из Сталинградской области Гаркуша Валентина, это знакомая Степы. Пишет хорошо.

В общем, жизнь наша потекла куда лучше, чем три-четыре месяца назад, когда мы замерзали в холодной хатенке… Да что вспоминать о старом! Будем жить настоящим!

Сейчас вечер. Эти недели стоит засуха, грозящая хлебам гибелью. Но сегодня, на счастье, собираются облака, начинается ветер — наверное, будет дождь. Вот бы хорошо! Тогда хлеб вырастет на славу, а хлеб — это большое дело. Будет хлеб — наша страна и народ не потерпят никаких затруднений. Будет урожай — будет победа за нами! Пусть же грянет дождь посильней! Победим врага — встретимся с родными в Елках, споем песню Победы и примемся за стройку заветного дела. Пока все. Не знаю, когда возвращусь к тебе, дорогой мой дневник…

Сколько тяжелых переживаний испытал я в эти дни длинные жаркие дни июля! Июль прошлого года был совершенно другим. Он проходил в родных местах. Как легко было жить тогда! Много оставили мы там чудесных людей.

Июль 1941 года войдет в мою память ярким и незабываемым. Ведь тогда мы все были дома. Были с нами и папа, и Виктор. Мы работали на огороде, не унывали, ибо жили дома, все были живы и здоровы… но что делать? Нет ни родителей, ни близких, ни родных.

…Пусть льют на меня дожди, путь проносятся надо мной бураны. Ни перед какими стихиями не сдамся! Люди слышат от меня либо смех, либо песню, а слез моих они не увидят. Никогда! Кровь кипит в жилах, она — сидоровская, рабочая!..