Владимир Лидин - Три повести

Письмо запечатано и лежит на столе. Кривые палочки старательно выведены в двадцати шести тетрадях. Емун — это один, цуер — два, элан — три… Два бурундука и два бурундука — это дуин, четыре бурундука. Четыре кривые палочки стоят в ряд — первый счет, первое посвящение в грамоту, Аниська улыбнулась и сложила тетради. Вечер давно наступил на Амуре. В окнах домов зажглись огни. Сейчас вернется Дуся, с которой вместе коротают они длинные вечера приамурской зимы. В феврале наступит веселое шумное время, когда спустятся охотники с гор. Тогда снова лай и визг собак, звериные запахи, блестящие, скользкие груды голубых шкурок белки и игольчатый мех кабарги. В амбарах под крышами домов будут сушить шкуры убитого зверя: кабарги и изюбря. Потом их смажут густым наваром из рыбы, начнут мять и квасить и готовить первые пласты замши для выделки из них обуви… А пока спит стойбище и, засыпанные снегом, блестят по утрам далекие сопки. День окончен, и можно повторить снова строки с оторванного листка календаря.

— «В степи мирской, печальной и безбрежной, таинственно пробились три ключа, — сказала она вслух. — Ключ юности — ключ быстрый и мятежный, кипит, бежит, сверкая и журча…»

Так, с глазами, устремленными в синеву окна, словно видя за ним этот открытый перед ней поэтом мир, она стояла теперь, полная грусти и ожидания.

Три месяца назад Заксор впервые вступил в незнакомую ему тайгу. Иные деревья росли в ней, не похожие на большие и перевитые виноградником деревья уссурийской тайги. Не было даже в самые лютые зимы на Амуре таких морозов, как здесь. Но зато не было никогда над Амуром и Уссури такого синего и солнечного зимнего неба. Деревья выстреливали от мороза в лесу, а чернила в Алешиной чернильнице высыхали на окне под солнцем. Не было здесь и амурских ветров и больших снегопадов. С той самой ночи, когда повалила метель, только несколько раз выпадал редкий снежок.

За время подготовки к поискам были составлены детальные карты района, нанесен его водосборный бассейн, заполнен журнал наблюдений источников по временам года. Теперь наконец наступали те месяцы, которых Алеша ждал. Давно уже разобрался в новых для него приметах охотник. За три месяца реки промерзли до дна, и ключи обнаруживались теперь с каждым днем. Ледяные бугры и вспучины намерзали над выходами ключа из земли. Какие, однако, из этих наледей обеспечивали надежную воду? Алеша научился уже топографической съемке и работе с теодолитом. Гидролог определил для них район наблюдений, который они должны были обследовать по спиралям. Так, шаг за шагом, легче было определить выходы и сбросы ключа. В сорокаградусные морозы начались для изыскателей самые горячие дни.

…Они вышли с охотником утром. Синяя жила в термометре стояла на тридцати пяти градусах. Мороз сразу горячо обжег ноздри. Надо уметь ходить размеренным шагом на лыжах. Охотник упирается палками в снег и выбрасывает вперед свое выносливое, крепкое тело. Только белые комочки дыхания вспыхивают у его рта и оседают инеем на редких усах. Там, где еще недавно была марь, — там стоит теперь перекошенный во все стороны лес. Этот лес называют пьяным лесом — так погнулись во все стороны, скрестились, прислонились одно к другому деревья. Ключ бьет из земли и образует наледь. День за днем становится эта наледь выше, она походит теперь на сопку, на ледяную гору и силой воды поднимает с корнями деревья. Так будут они стоять до тепла, точно воткнутые как попало в эту гору, чтобы летом свалиться.

Охотник шел не оглядываясь. По временам он наклонялся, забирал в горсть снег и тер им на ходу щеки. За редким леском начинался знакомый спуск к реке. Летом внизу была марь, дальше — широкая долина реки. Странное и непонятное зрелище открылось на этот раз перед ними. Там, где было промерзшее, мертвое русло реки, там сейчас все кипело. Облака тумана клубились над ним, и под туманом двигалась и заливала пространства ожившая река. Казалось, какая-то катастрофа произошла в недрах земли и вот выбрасывает на поверхность кипящий источник.

Они спустились к руслу реки. Охотник молча показал на ледяной бугор посредине ожившего русла. В облаках тумана и пара Алеша увидел намерзшую ледяную гору, из воронки которой вытекала вода и растекалась по льду. Она не успевала пропитывать собою снег и намерзала на нем, а сверху снова натекала вода, и ожившая река двигалась широким разливом в своем русле. Охотник слушал. Казалось, в шуме и движении воды он узнавал какие-то таежные приметы. На его кирпично-обожженном морозом лице появилось выражение довольства.

— Бира [24] Бира — река. зимой куда идти можно? Вира зимой спать надо. Амур спит. Уссури спит. Тут отчего шумит? Знаешь? — спросил он довольно. — Маленький бираган [25] Бираган — речка, ключ. глубоко есть. Вода его куда идти можно? Кругом лед, до самого дна лед. Вода наверх идет. Значит, не все внизу умер, есть живой.

Подземный ключ бил со дна реки, а это значит — под вечной мерзлотой продолжается жизнь, и, может быть, именно такой неиссякающий ключ и нашли они в начале зимы…

Еще в первые недели своих поисков они обнаружили под склоном горы большое таликовое пространство. Летом здесь была марь, и торфяники скрывали выходы ключа из земли. В каком-то месте прорвал этот ключ толщу вечной мерзлоты, и теперь наледи вырастали в местах его выхода. Какая из этих наледей прикрывала головку ключа? Летом его верховье можно было легко определить по густым зарослям кустарников и буграм, из которых торчали поднятые на высоту, как зеленый перистый веер, деревья. Не сразу, не с самого начала зимы стали вырастать эти наледи. Только тогда, когда морозы перехватили поток ключа над вечной мерзлотой, он начал выливаться наверх. И вот теперь, в первый раз, став на колени и наклонив ухо к ледяному бугру, охотник услышал знакомое звучание ключа. Прикрытая коркой льда, вода текла, как летом. Все оказалось просто, и было удивительно, почему это потребовало такой подготовки. Но Детко выслушал их с осторожностью.

— Наледей здесь можно десятки найти. И всюду под ними вода. Только не каждая наледь скрывает источник. Так сразу доказать, что это подмерзлотный источник, нельзя. А надмерзлотные воды для нас не годятся. Поток их ненадежен, часто меняет свое направление. Иногда и совсем иссякает к концу зимы. Изменится внешний покров — изменит и свое русло источник. Мы на эту воду полагаться не можем. Нам нужен ключ, который течет под вечной мерзлотой. А откуда тебе это известно? Вот если возьмем его под наблюдение, начнем шурфить, будем изо дня в день измерять приток воды, ее температуру и всякое еще другое, тогда к лету, может быть, скажем. Так быстро это не делается, — сказал Детко наставительно.