Варвара Мордовских - Победа во имя мира

— Если надо — не откажусь. Доверие Родины оправдаю.

…В штабной землянке над географической картой, развернутой на дощатом столе, склонились двое: командир отряда имени Кузьмы Минина 2-й Белорусской партизанской бригады Сафронов и командир отделения отряда Захаров.

— Связные донесли, что в школе этой вот деревушки, — Сафронов карандашом указал крохотную точку на карте, — остановилось на отдых спецподразделение противника. Шестьдесят автоматчиков во главе с фюрером в ранге капитана. Он живет в доме учительницы, расположенном через две улицы от школы. Его надо взять. Очень нужен этот «язык». Желательно захватить все документы, которыми располагает он. Часовые выставлены лишь у школы и у дома учительницы. Она — наш человек. Квартира будет заранее открыта. Пойдете двумя группами: первая — выполняет задание, вторая — прикрывает и в случае чего поддерживает первую. Старшим будете вы. Все хорошенько обмозгуйте, предусмотрите, проверьте.

— Вас понял, — ответил Петр Иванович.

— Ни пуха ни пера! — пожелал Сафронов.

Шли осторожно, бесшумно, зорко поглядывая по сторонам. Темная ночь способствовала успеху предстоящей операции. Даже луну закутало пологом облаков.

Показались силуэты деревушки. Захаров и его товарищи замедлили шаг. Рассредоточились. Прислушались. Все дышало спокойствием. Часового сняли бесшумно. Дверь дома, как и было условлено, оказалась не заперта…

Трое суток рыскали гитлеровцы по окрестным лесным дорогам и проселкам, прочесывая лесные массивы автоматной и пулеметной стрельбой, но следов партизан они не нашли.

…На утреннем построении отряда Сафронов сообщил партизанам:

— С Большой земли получена радиограмма: на участках железной дороги Витебск — Полоцк, Полоцк — Минск противник усиленно подтягивает в зону действия своей танковой армии эшелоны с живой силой, техникой, боеприпасами. Необходимо дезорганизовать продвижение вражеских эшелонов. Есть добровольцы?

Первым из строя вышел Захаров.

— Разрешите мне?

— Разрешаю, — ответил Сафронов. — Подбирай товарищей…

К цели подошли ночью. Выбрали подходящее место: небольшую лощинку с пеньками вырубленных деревьев и редкими кустами орешника. Организовали наблюдение. Железная дорога была рядом. Плавно закругляясь по высокому откосу, стальные нити рельсов убегали к станции, расположенной в двух-трех километрах. Томительные минуты неизвестности, когда все чувства, мысли, силы, напряженно сжимаются, минуты молчаливого наблюдения длились нескончаемо долго.

В районе станции мертвым холодным светом вспыхивали ракеты. Откуда-то с перегона на станцию пришел патруль. Со станции на перегон помчалась автодрезина. «Проверяют путь. Значит, скоро, вот-вот будет поезд», — понял Петр Иванович.

Четверо партизан во главе с Захаровым по-пластунски, от куста к кусту, от пенька к пеньку, двинулись к полотну дороги. У полотна замерли, прислушались остро и чутко. Шелест травы да учащенное дыхание — больше ни звука… Мигом перемахнули на насыпь. Между шпалами внутри рельсовой колеи заложили восемнадцать толовых шашек большой взрывной силы, а посредине этой начинки установили противотанковую гранату, привязав к ее запалу шнур, второй конец которого оставили в кусте орешника.

В орешнике у шнура залег Захаров. А товарищи отползли к кромке леса и замаскировались, чтобы в случае необходимости прикрыть отход Петра Ивановича автоматным огнем. И опять — безмолвное, томительное ожидание.

Загудели рельсы. Застучали колеса. Показался поезд. Вздрагивая, покачиваясь на стыках, он с большой скоростью приближался. Петр Иванович с точностью опытного артиллерийского наводчика определил выгодную дистанцию, выждал решающий момент и дернул шнур взрывателя.

Возвратившись на базу, Петр Иванович доложил командиру отряда:

— Задание выполнено. Воинский эшелон противника сброшен под откос. Движение поездов в заданном районе прервано.

Сафронов поблагодарил Захарова и его товарищей и предоставил им сутки отдыха. А через сутки — новое задание.

Семь разбитых, спущенных под откос вражеских эшелонов — боевой счет диверсионной службы П. И. Захарова в отряде народных мстителей…

В марте 1943 года партизанский отряд имени Кузьмы Минина соединился с действующими частями Советской Армии. П. И. Захарова назначили командиром орудия гаубичного артиллерийского полка.

И он опять не раз отличался в боевых операциях. При штурме Кенигсберга метким огнем уничтожил три фашистских танка и несколько штурмовых орудий, истребил сотни гитлеровских вояк, при взятии Пилау подбил еще двух «тигров». В Магнитогорск отважный воин возвратился полным кавалером ордена Славы. Вручена ему и медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени имеет другие боевые награды.

Белоствольные березы да синие сосны — лес кругом, без конца и края. Крохотным обжитым островком затерялась в пучине лесного моря колхозная деревенька Старый Рукав.

Глухой, непогожей ночью из леса вышли трое. Осмотрелись по сторонам. Прислушались. И молча направились в деревеньку. Уверенно отыскали нужный двор и постучали в дверь дома.

— Кто там? — откликнулся хозяин.

— Открывай, Григорий Никитич. Побеседовать надо.

Голос говорившего показался Григорию Никитичу знакомым.

— Никак, Иван Семенович? — воскликнул он.

— Он самый…

Григорий Никитич Гусев, как и все жители округи, хорошо знал секретаря Ржевского горкома партии Ивана Семеновича Дежина.

— Откуда же вы, гости дорогие?

Не отвечая на вопрос, Иван Семенович вошел в дом, а его спутники остались во дворе: мало ли что может случиться в военную пору?

Фронтовая обстановка в то время была крайне напряженная. Используя численное превосходство в танках и авиации, фашистские захватчики теснили наши войска. Город Ржев оказался у них в тылу. Партийные, советские, комсомольские активисты города и района ушли в подполье, организовали отряды народных мстителей.

Отряд Ивана Семеновича обосновался в лесной глухомани за так называемой Опекаловской дачей. Выкопали и замаскировали землянки, проложили ходы сообщения, оборудовали долговременные огневые точки, разместили боевые заставы и посты наблюдения. Устанавливали связь с населением: нужны были явки, надежные люди.

Председатель колхоза Григорий Никитич Гусев был одним из таких надежных товарищей. Иван Семенович передал ему задание отряда — быть в деревне старостой, когда придут фашисты. Кровь бросилась Гусеву в лицо. Разволновался он, в ярость вошел:

— Я-а фашистским холуем? Иудой? На старости лет перед народом изменником представляться? Нет, в старосты не пойду!

Долго пришлось говорить с Григорием Никитичем. В конце концов Иван Семенович убедил его, что на посту старосты он будет не менее полезен, чем в отряде. Договорились о пароле, о явке.