Варвара Мордовских - Победа во имя мира

Часов в десять утра к роще подъехал конный разъезд первого батальона, а затем подошли все его роты. Следом прибыл штаб бригады. Другие батальоны вели наступление со стороны станции Караблино, села Дубовецкого и деревни Гремячки.

Атака силами всей бригады началась в одиннадцать часов с трех сторон. Враг был в более выгодном положении. Места ровные, открытые, поэтому он хорошо видел наши цепи и вел по ним массированный огонь из автоматов, пулеметов и минометов. Вооруженные до зубов гитлеровцы укрывались за толстыми стенами старых каменных домов, а наша батарея не могла стрелять по городу, ведь в нем были тысячи советских людей. Да и чего греха таить, у нас не хватало самого необходимого для ведения боя — оружия, снарядов, патронов. Все это бригада должна была получить в Москве.

Первая атака захлебнулась. И в эти критические минуты раздался могучий голос молодого командира роты лейтенанта Аржанинова:

— В атаку! За мной!

Он повел свою роту на врага. А за ними поднялся весь батальон. Грянуло громовое русское «ура». Его подхватили моряки других батальонов, наступающих с запада и севера. Бригада, несмотря на кинжальный огонь гитлеровцев, ворвалась в Скопин. Лейтенант Аржанинов погиб как герой. Пули врага сразили его в тот момент, когда он одним из первых добежал до окраинных домов города.

Началась ожесточенная рукопашная схватка. Храбро бились моряки! Распахнув бушлаты, чтобы видны были их тельняшки, гордость русских моряков. Бесстрашно сражался наш земляк Василий Сорокин (ныне В. Ф. Сорокин — директор Нагайбакского хлебоприемного пункта.)

Немецкое командование предприняло последнюю попытку удержать Скопин. От Павельца, где в те дни проходила линия фронта, на выручку мотополка в Скопине оно бросило свежую воинскую часть на бронемашинах, мотоциклах. Она с ходу сделала попытку прорваться в город, но замысел врага не осуществился. Батарея 45-миллиметровых пушек старшего лейтенанта Николая Пахомовского открыла меткий огонь.

До полудня 23 ноября 1941 года продолжался ожесточенный рукопашный бой морской бригады за Скопин. Кровопролитные схватки шли за каждый дом. Враг зубами цеплялся за этот важный стратегический пункт, но героизм и мужество советских моряков были непреодолимы. В плен мы взяли около трехсот гитлеровцев, солдат и офицеров.

После боя на улицы и центральную площадь стали выходить жители города. Они ликовали, горячо благодарили нас. Магнитогорец Костя Васильев раздобыл где-то гитару и пел частушки, а другой боец играл на баяне. Их окружили девушки и весело пели.

Скопин навсегда остался советским. В упорном кровопролитном бою за него 84-я морская бригада получила свое боевое крещение. Во многих сражениях во время Великой Отечественной войны участвовало наше славное соединение, но первый бой не забыть никогда. Здесь и я принял свой первый бой. Мне было восемнадцать лет…

Через некоторое время наша морская бригада была переброшена под Москву. Девять дней мы участвовали в героической обороне столицы у города Яхромы, на канале Москва — Волга. А в начале декабря 1941 года вместе с другими частями и соединениями Западного и Калининского фронтов начали разгром фашистов под Москвой, бились за Яхрому, Клин и Волоколамск. За героизм бригаде присвоено звание гвардейской. В этом немалая заслуга бойцов и командиров бригады — наших земляков.

Для меня и моих однополчан по 85-й ордена Ленина Челябинской стрелковой дивизии война началась в 4 часа утра 22 июня 1941 года под Гродно. Многие мои боевые друзья пали в том первом бою на белорусской земле.

Мы остались жить. Но мы остались во вражеском кольце, из которого не смогли прорваться. Спрятаться? Отсидеться? Переждать?

Бороться! Бороться не на жизнь, а на смерть, пока хоть один фашист топчет нашу землю.

Так через несколько дней после начала войны 10 июля возник партизанский отряд. До этого я был командиром батальона. Здесь командиров выбирали. Выбрали меня. Три года пришлось мне командовать партизанским отрядом имени Буденного бригады № 100 Полесского соединения. Долгие месяцы, проведенные в лесных переходах, ночных атаках. Десятки людей, прошедших суровую партизанскую школу. Всех и все помню. Но Апсатара и Марата не могу забыть и на минуту…

Апсатара знал еще до войны. Был он старшим сержантом в моем батальоне. И вместе мы слышали первые разрывы, вместе принимали первый бой.

Наш батальон двигался в голове полка на местечко Мосты. Шел третий день войны. Перед Мостами с опушек сосновых рощ хлестнули по нашей колонне автоматные очереди. Залегли. Вскоре заметили на высокой сосне одного из снайперов. Старший лейтенант Верховинский дал по нему две короткие очереди из «станкача». Бойцы притащили свалившегося фашиста.

Еще немного спустя, младший лейтенант Ахлюстин доложил мне, что кто-то из младших командиров взял из мешка убитого фашиста его офицерский мундир.

Что это? Кто? Зачем? Разбираться было некогда — мы входили в Мосты. Шли спокойно, там должна быть наша разведка. Но с чердаков, из-за домов и заборов на нас обрушился огненный смерч. И танк, стоявший посреди улицы, развернув башню, ударил прямой наводкой, не давая подняться.

Со стороны к танку бросился немецкий офицер. Вскочил на броню, постучал по башне. Навстречу ему открылся люк и… вдруг в люк полетели гранаты.

Мы поднялись в атаку, фашисты побежали, кроме того офицера, который полз к нам, срывая френч и пилотку. Мы разглядели… старшего сержанта Апсатара Тактасинова!

Апсатар уцелел в тех боях, воевал в партизанском отряде имени Буденного. Был таким же смелым, находчивым.

Весной сорок третьего с комиссаром отряда Н. М. Альхимовичем Апсатар пошел на задание в окрестности Минска. Комиссара подпольный обком оставил там, а Тактасинов, нагрузив повозку оружием, снова надел фашистский мундир, рассчитывая таким образом проскочить к нашему отряду. В одной из деревенек завязался бой, и тяжело раненный Апсатар подорвал себя последней гранатой…

В первые дни войны возник наш отряд. В нас жило страстное желание бить врага. Но не было опыта партизанской войны. Поначалу-то и сил не было — все измотаны боями, изранены.

Решили распределить раненых по селам. Разбились на группы по шесть-восемь человек. Политрук И. Д. Дозмарев, Апсатар Тактасинов и я провели рекогносцировку, выбрали место для лагеря и базы, вырыли первые землянки. Потом направили Дозмарева в Станьково. Там уже был фашистский гарнизон тысяч в пять. Но и была наша подпольная группа. Ею политрук и должен был руководить.

Порешили, что жить он будет у Анны Александровны Казей. Мы ее знали. Предполагали только жить, но вскоре ее дом стал своеобразным штабом подпольщиков, а дети — двенадцатилетний Марат и четырнадцатилетняя Ада — связными нашего отряда. Марат-связной переправлял мне в лес донесения Дозмарева, оружие, боеприпасы, одежду. Марат-проводник почти каждую ночь водил нас взрывать мосты, уничтожать из засад вражеские машины, мотоциклистов, полицаев. Марат-разведчик разведал два погреба с взрывчаткой и гранатами и помог вынести двести гранат, полсотни килограммов тола, десятки запалов, бикфордов шнур…