Александр Шашков - Гроза зреет в тишине

Таня могла часами сидеть молча, глядя на свой поплавок, и подавала голос только в самую критическую минуту, когда крупный лещ, подсеченный ее слабыми, но ловкими руками, вдруг начинал упираться, явно не желая подчиняться юной рыбачке. Тогда Таня осторожно высовывала из травы голову и тихо шептала:

— Вася! Помоги!..

Она подавала свой голос и тогда, когда ловкий — фабричный — крючок неожиданно хватал не рыбину, а корягу. В такую минуту Василь хмурился, даже злился, но все же лез в воду, так как крючок в деревне ценился высоко. Таня чувствовала свою вину, испуганно смотрела на Василя и шептала:

— Я туда больше не буду закидывать. Я же не знала...

...Кремнев вытер рукой глава, стиснул зубы. Затихшая в его сердце боль ожила с новой силой. «Таня, милая девочка! Если б ты все знала!» — простонал он и затряс головой, словно хотел отогнать горькие мысли.

Где-то сзади, в чаще, треснула сухая ветка. Кремнев вздрогнул, быстро обернулся и в тот же момент услышал знакомый голос Скакуна:

— Подожди, — говорил кому-то парень. — Мне кажется, что нам надо идти немного левей.

— А вот я сейчас посмотрю, — послышалось в ответ, и Василь вскочил на ноги. Таня! Сейчас она увидит его! Что он ей скажет?

Кремнев быстро нырнул в густые заросли и замер, прислушиваясь к каждому шороху.

Под ногами зашуршали опавшие листья, зашевелились голые кусты орешника, и на ровном берегу, в трех шагах от него, выросла девичья фигура.

Таня была такой же маленькой, как и два года назад, только в руках у нее уже не было того белого, знакомого ему узелка. Она крепко держала автомат.

Какое-то время Таня стояла неподвижно, глядя куда-то за реку, потом тихо, по-мальчишески, свистнула. Из кустов вышел Скакун. Он стал рядом с девушкой и поставил на траву небольшую клетку, в которой шевелилось что-то живое — не то кот, не то кролик.

— Ну, что я говорил? — недовольно проворчал Скакун. — Вон же наша лодка, под той вербой, — показал он рукой.

— Ага, там, — согласилась Таня и пошла к кривой ветвистой вербе.

Кремнев вылез из кустов и какое-то время стоял, недоуменно глядя вслед партизанам. Нет, его удивило не то, что они так неожиданно появились на берегу реки, в том самом месте, где был и он. Его удивил груз, который они несли. Зачем Скакуну понадобилась клетка с котом? Он же собирается на боевое задание!

Кремнев так и не смог ответить на этот вопрос и, подождав еще часа два, отыскал брод, перешел на противоположный берег реки и направился к Лозовому.

В железной клетке, которую Скакун смастерил собственными руками, и в самом деле сидел старый кот Васька.

Ваське, как никому из всего кошачьего рода, неожиданно выпала редкостная и завидная доля: он стал партизанским «разведчиком» и теперь, вместе со своим хозяином и командиром, направлялся на свое первое и, как видно, последнее боевое задание.

Несколько дней назад, наблюдая со старого речища за Лозовским мостом, Скакун неожиданно увидел нечто такое, что разозлило и сбило его с толку: колючей проволокой были опоясаны не только берега реки, но и вода. Река в этом месте не была судоходной, и фашисты, видимо, для того, чтобы застраховать себя от плавучих мин, перебросили с одного берега на другой железную сетку, возвышавшуюся над водой сантиметров на десять — пятнадцать.

Скакун плохо разбирался в военно-инженерных хитростях, и потому долго ломал голову, стараясь разгадать, пропустили немцы ток в эту проклятую сетку или нет?

Найти верный ответ он так и не смог, и, боясь попасть в беду, решил немедленно провести «электроразведку». Сделать это должен был... кот Васька.

Для этой беспримерной в военной истории операции было все подготовлено и продумано. На шпульку от старой прялки было намотано метров пятьдесят крепкого шпагата, в лозовом кусте, недалеко от моста, лежал кусок широкой и толстой доски — «плот», на котором Васька и должен был отплыть на задание, чтобы проверить, какую же сетку поставили немцы и что за лихо там скрывается.

Приказав Тане охранять его с тыла. Скакун отыскал доску, привязал к ней шнур, потом поставил на «плот» клетку с котом, да так, чтобы она немного высовывалась вперед. Для большей уверенности клетку привязал к «плоту» веревкой.

Убедившись, что теперь «разведагрегат» в полной боевой готовности. Скакун взвалил его на спину и неслышно спустился к воде.

Толстый, флегматичный кот Васька вел себя в этой ситуации так, как и подобает настоящему разведчику. Поджав под себя хвост, он спокойно сидел в клетке, и только его большие зеленые глаза горели ярче обычного.

— Ну, Васька, не обижайся, если что, — наклонившись над клеткой, прошептал Скакун. — Сам видишь, война. А на войне, брат, всякое бывает...

Васька что-то проурчал в ответ и закрыл глаза.

— Правильно, Васька! Не свети зенками! — похвалил кота Скакун и оттолкнул «разведагрегат» от берега. Течение сразу же подхватило его и неслышно понесло к мосту.

Крепко сжимая в руках концы шомпола, на котором вертелась шпулька, Скакун сидел за кустиком лозы и напряженно ждал. Вокруг было темно и тихо. Только слышался неторопливый перестук кованых каблуков немецкого часового на мосту.

Но вот шпагат провис и лег на воду.

«А может, и не возле сетки? — вдруг усомнился разведчик. — Может, доска просто зацепилась за что-нибудь? Тьфу ты, дьявол! — забеспокоился Скакун, тщетно стараясь разглядеть на воде свой «разведагрегат». — Как же проверить? Может, попробовать потянуть клетку назад?

Он осторожно взялся за шнур, потянул. «Агрегат» — ни с места.

— Точка. Сидит на коряге! — вслух заключил Скакун и растерянно опустил руки. Минуту он сидел неподвижно, не зная что теперь делать, потом рассердился и рванул шнур изо всей силы.

...Дикий, пронзительный крик резанул по ушам разведчика. Вобрав голову в плечи, Скакун припал к земле. На мосту послышался сухой треск, и в одно мгновение все вокруг осветилось ярким молочно-белым светом.

«Все! Конец!» — прошептал Скакун и, желая собственными глазами увидеть, как гибнет его «разведагрегат», а вместе с ним и последняя надежда уничтожить Лозовский мост, посмотрел на реку. Посмотрел я... увидел кота. Стараясь вырваться из тесной, ненавистиой ему клетки на волю, Васька уцепился передними лапами за сетку и визжал так, будто с него живьем сдирали шкуру.

— Чтоб ты сдох, гад проклятый! — сквозь зубы процедил Скакун. Ему в эту минуту хотелось, чтобы в сетке действительно оказался ток, и не на тысячи, а на миллионы вольт!

Но вот ракета догорела. Еще более густая тьма мгновенно поглотила землю, и кот затих. Скакун насторожился. Если немцы заметили его «агрегат», то сразу же поднимут тревогу. И тогда...

Кот молчал. Тихо было и на мосту. Затих даже перестук кованых каблуков. Только где-то в Лозовом, потревоженная ракетой, несмело и хрипло лаяла собака.