Александр Шашков - Гроза зреет в тишине

— К вагону, — по-немецки шепнул Кремнев. — Смелей.

Твердо шагая по гулкому дощатому настилу перрона, Мюллер, Шаповалов и Кремнев пошли к мрачному куцему составу. Минули паровоз, поравнялись с первой платформой, и тогда звонкую морозную тишину ночи резанула короткая властная команда:

— Пароль!

— Штутгарт! — остановившись, ответил Мюллер.

Узкий слепящий луч света, словно острое лезвие ножа, полоснул по глазам и лицу Мюллера, пробежал по его погонам, мимоходом коснулся лица и погон Шаповалова и Кремнева и исчез. Сразу же открылась дверь вагона, и на перрон легко шагнул рослый статный человек в форме генерала с пузатым портфелем в левой руке. Вслед за ним, с двумя чемоданами, вышел молодой эсэсовец. Куцый состав вздрогнул и украдкой пополз назад — в снежное поле.

— Машина? — ответив на приветствие встречавших, сухо и коротко спросил генерал.

— Сейчас будет, господин генерал! — стукнул каблуками Мюллер. — Произошла маленькая неприятность. Машина наскочила колесом на колючую проволоку. Минут через десять его заменят, а пока прошу в помещение, на перроне очень холодно. — Повернувшись к Кремневу, приказал:

— Ефрейтор! Возьмите у господина оберштурмфюрера чемоданы!

— С кем имею честь разговаривать? — на ходу, через плечо глянув на погоны Мюллера, более вежливо спросил генерал.

— Майор Генрих фон Мюллер, военный инженер.

— О-о! — Инспектор остановился, удивленно глянул на майора. — Я когда-то знал одного Мюллера, он был...

Генерал вдруг поперхнулся, глухо замычал и затих.

— Что такое? — испуганно остановился эсэсовец и взглянул на шедшего рядом Шаповалова.

— Спокойно, оберштурмфюрер, — по-немецки шепнул на ухо эсэсовцу Шаповалов и, неуловимым для глаза ударом, сбил его с ног.

Всего несколько секунд понадобилось разведчикам, чтобы связать высоких берлинских гостей по рукам и ногам.

— Бондаренко! Генерала — в сани, — приказал Кремнев.

— Есть!

— С ним что будем делать? — кивнув в сторону эсэсовца, спросил Шаповалов.

— Возьмем и его. Вдруг генерал забудет о чем-нибудь важном? Смотришь, он и подскажет.

Прибежал запыхавшийся Бондаренко.

— Машин не слышно?

— Тихо.

— Развяжите эсэсовцу ноги. Привяжем его веревками к саням — сам пойдет.

Кремнев и Шаповалов быстро вышли на улицу.

— Вот что, Михаил, — заговорил Кремнев. — Ты и Мюллер переоденетесь в форму пленных и, на машинах, которые сейчас сюда придут, — на аэродром. Понимаешь? Мюллер — инспектор, ты — его телохранитель. У нас есть с собой мины. Такого случая больше не будет.

Шаповалов четко козырнул:

— Есть! Вот только... как Мюллер?

— Вы меня звали? — появился Мюллер.

— Да, — сказал Кремнев. — Звал вас я, майор Мюллер. Вам с Шаповаловым нужно ехать на аэродром. Вместо него, — он кивнул на связанного генерала, которого выводили Бондаренко и Герасимович.

Мюллер внимательно посмотрел на Шаповалова, потом на Кремнева.

— Вы можете отказаться, если считаете, что не способны на такую операцию, — заметил Кремнев.

— Я согласен, капитан. Могу вам даже признаться, что мне уже дважды приходилось инспектировать авиабазы...

...Через двадцать минут к разъезду, по перрону которого нервно прохаживались «инспектор» и его «адъютант», подкатили три машины: «оппель-адмирал» и два грузовика с солдатами. Из «оппеля» выскочил человек в форме полевой жандармерии и, выбросив вперед правую руку, левой открыл заднюю дверцу машины. «Генерал» утомленно ответил на приветствие и недовольно пробурчал:

— Долго заставляете ждать!..

— Господин генерал... Проклятые партизаны! Перекрыли дорогу большой сосной!

— Па-арти-заны? — вытаращил глаза «генерал» и замер на месте.

— Спилили сосну, свалили ее на дорогу и удрали.

— Вы уверены, что удрали? — все еще не рискуя сесть в машину, испуганно спрашивал «генерал».

— Мы прочесали окраину леса. Нигде ни души.

— Ну, смотрите! — погрозил пальцем «генерал» и, неохотно усевшись в машину, приказал:

— Вперед!

После богатого ужина, устроенного в честь высокого «берлинского» гостя командиром эскадры «Смерч», «инспектора» и его «адъютанта» отвели в просторный, хорошо оборудованный железобетонный блиндаж. Собственно, это был не блиндаж, а роскошная подземная квартира, разделенная на три отдельные комнаты. В первой, большой, стоял широкий канцелярский стоя с несколькими телефонными аппаратами и массивным мраморным чернильным прибором. К столу было придвинуто кресло, а за его высокой спинкой, на белой стене, висела огромная карта, на которой была обозначена синим карандашом линия фронта от Северного моря до Черного.

Слева от стола, в углу, на черном столике, стоял новый блестящий приемник. Недалеко от него, завешенная темно-вишневой портьерой, виднелась запасная потайная дверь.

Вторая комната была немного меньше. В ней размещались две мягкие кровати, ночной столик с пепельницей и настольной лампой. На полу, между кроватями, лежал толстый узорчатый ковер.

В третьей — самой маленькой, стояло ведро, от которого пахло густым настоем нашатырного спирта. Над ведром, на серой шероховатой стене, висел умывальник и два чистых мохнатых полотенца.

Осмотрев до мелочей свою новую квартиру, Шаповалов запер на ключ тяжелую, окованную железом, дверь, уселся в кресло и подмигнул Мюллеру:

— Как вам понравился новогодний ужин?

Мюллер скупо улыбнулся, закурил и вдруг спросил:

— Скажите, где вы учились немецкому языку? У вас чистейший берлинский акцент.

— В Берлине, — просто ответил Шаповалов. — Мой отец... работал там. Там я и родился, и рос... до самого тридцать восьмого года... Впрочем, это не так интересно. Скажите, нас здесь не могут подслушать?

— Кажется, нет. Этот блиндаж, насколько я понял со слов тех, кто нас сюда привел, принадлежит начальнику штаба эскадры.

Шаповалов потрогал рукой аппараты, через плечо взглянул на карту и, быстро поднявшись с кресла, подошел к ней.

— Подойдите сюда, что-то покажу, — вдруг позвал он Мюллера и взял в руку указку, лежавшую на столике, возле приемника.

— Что тебя тут заинтересовало? — впервые сказав Шаповалову «ты», улыбнулся Мюллер.

— Смотрите: город Котельниковский занят нашими войсками! Вы понимаете, что это значит?

Мюллер стоял и молча смотрел на черный кружок со словом: «Сталинград». Да, он понимал, что означает для немецкой армии падение Котельниковского и выход русских войск на водный рубеж Аксай-Курмянская. Из советских газет, сброшенных самолетом, доставлявшим тол, он узнал, что немецкие войска предпринимают попытки прорвать кольцо русских под Сталинградом, что они создали для этой цели мощную ударную группировку. И вот последняя карта Гитлера бита. Группировка фельдмаршала Манштейна разгромлена; сотни тысяч немцев, попавших в «котел», должны погибнуть. Сотни тысяч немцев, среди которых он, Генрих фон Мюллер, родился, рос и многих из которых, наверное, знал, а возможно, даже и любил!..