Василий Милютин - Лаг отсчитывает мили (Рассказы)

— Не едят! — огорченно говорит матрос. — Стараюсь, стараюсь, а они…

Лейтенант успокаивает его:

— А вы поговорите с людьми, спросите, чего им хочется?

— Спрашивал. Сами не знают. Я вот собираюсь им сладкое готовить. Попробуйте, товарищ лейтенант. — Кок протягивает тарелку и ложку. — Это фруктовый суп. Потом будет пудинг, тоже холодный. На третье — кисель.

Семен сначала с недоверием берется за ложку и как-то незаметно опустошает тарелки и с первым, и со вторым. С наслаждением выпивает кисель — душистый, кисло-сладкий. Матрос не сводит с него зачарованных глаз.

— А здорово, Мотовилов! — восторгается лейтенант. — Вам бы в ресторане работать.

— Что ресторан! — обижается матрос. — Там что ни сделай, под рюмку сойдет. А тут…

— Подождите, — спохватывается Семен, — это вы сами додумались до такого меню?

— Да нет, мы с командиром вместе голову ломали.

«А я прозевал, — расстроился лейтенант. — Всегда позже всех догадываюсь».

Наверху светит солнце, колышется сине-зеленая вода, а ночью сияют над головой огромные яркие звезды. Люди в отсеках не видят этого. Они живут при электрическом свете и смену суток отмечают только по часам. В остальном все по-прежнему. Несмотря на жару и усталость, моряки учатся, тренируются, зачитывают книжки до дыр, беседуют, шутят.

Провели торпедную атаку. Правда, торпед не выпускали, только имитировали стрельбу, выбрасывая из аппаратов пузыри воздуха. Сверху сообщили: позиция выбрана правильно, маневрировали хорошо. В отсеках — праздник!

Клунин встретился с командиром в дизельном отсеке. Здесь грохот, зной, глаза ест солярный пар. Лодку качает, шахту подачи воздуха то и дело захлестывает волной. Тогда срабатывает автоматическая захлопка, и дизели начинают сосать воздух из отсека. Кажется, что вместе с воздухом они и все внутренности вытягивают из тебя. Обнаженные мотористы копошатся у двигателей, переговариваются знаками: слов все равно не услышишь. Командир кивком подозвал врача, вывел в центральный пост. По сравнению с дизельным отсеком здесь — рай. Командир вытирает лицо платком.

— Доктор, выдавайте людям спирт.

— Спирт? — Брови у лейтенанта полезли на лоб.

— Да. Пусть обтираются перед вахтой и после вахты.

Скривился Клунин. Упреком пронеслось в голове:

«Ведь это я должен был… Как это командира на все хватает?»

После обеда Варенцов задержал врача:

— У вас неважный вид, доктор. Отдыхать надо.

— Где там! — отмахнулся лейтенант.

Но с командиром не поспоришь. Уложил в каюте и запер на ключ, чтобы никто не мешал. Сказал на прощание:

— Отоспитесь. А о матросах не беспокойтесь. Вместо вашего баяна им штурман прочтет лекцию по устройству гирокомпаса. Подействует сильнее!

…Снилась Лена. Хохотушка и задира, с мальчишеской прической, тонкая и гибкая как молодой стебелек. Милая-милая, ближе которой нет у него никого на свете… После все удивленно поглядывали на доктора: ходил он рассеянный, задумчивый, и ласковая улыбка не сходила с губ.

Как-то в свободную минуту командир пригласил Клунина в каюту.

— Я давно хотел вас спросить, да случая удачного не было. Что с Еленой Дмитриевной?

Вздрогнул Семен. Это о Лене спрашивает командир.

— Не знаю… Отказалась она ехать со мной.

— Почему?

Семен не ответил. Командир осуждающе покачал головой.

— У вас далеко зашло с ней?

— Как это? — не понял лейтенант.

— Она не ждет ребенка?

«Ребенка?» — молнией пронизало мозг. Вспомнились последние слова Лены: «Иди. Мы и без тебя проживем». А он? Он даже не заметил этого «мы», потонувшего в рыданиях.

Лейтенант поднялся.

— Дурень! — схватился он за голову.

— Эх вы! — укоризненно сказал командир. — Уж врачу-то положено быть сведущим в таких делах.

Ночью всплыли. Наверху бесился шторм. Лодку так зашвыряло, что на ногах не устоять. И тут случилась беда с сигнальщиком Нефедовым. Вот ведь невезучий парень! Стал вылезать из рубочного люка, накрыло волной, бросило в сторону. Не сразу разыскали в темноте. В лодку втащили уже без сознания. Сейчас лежит на столе во втором отсеке. Осмотрел Клунин ногу сигнальщика. Открытый перелом. Кровь ручьем. Чуть растерялся лейтенант. Настоящую операцию надо делать. Командир стоит рядом.

— Спасайте человека, доктор!

Лейтенант перетянул ногу сигнальщика жгутом. Спешно проинструктировал своих помощников — вестового и боцмана, облачился в стерильный халат.

Работы много. Зашил порванные сосуды, чтобы остановить кровь. Бусины пота катятся по лбу. Их торопливо стирает ваткой вестовой Воробышкин. Сигнальщик вскрикивает, открывает глаза.

— Потерпи, — бросает ему врач.

Пот застилает глаза.

— Вы что, заснули? — кричит доктор.

Ему вытирают лоб, но при этом роняют клочок ваты, и тот чуть не попадает в рану.

— Осторожнее, шляпа! — вырывается у Семена. Он гневно косится в сторону и… видит командира. — Простите! — бормочет обескураженный лейтенант.

— Ничего, — успокаивает командир.

— А где Воробышкин?

— Обморок с ним. Вон лежит на диване.

— Трусишка! — И опять смутился Семен, скользнув взглядом по побелевшему лицу командира: даже такой сильный человек, оказывается, сдает при виде крови.

Врач наложил повязку на рану, уложил поврежденную ногу в шину из проволоки, поверх туго замотал бинтами, вымазанными гипсовым тестом.

— Ну вот, — говорит он, разглаживая гипс. — Починили тебя, Нефедов. Теперь поправляйся.

Сменилась вахта. Смывают с себя грязь и пот мотористы, электрики, трюмные, ужинают и укладываются на узкие, близко сдвинутые друг к другу, подвешенные в три яруса койки. И снова поет тоскующий баян: «Услышь меня, хорошая…»

Притих отсек. Покачивается на разножке Семен, медленно разводя мехи баяна. Что она там делает сейчас — Лена? Простила ли она его?

В круглый лаз переборки протискивается заместитель командира. Все вскакивают с коек.

— Что-нибудь нового, товарищ капитан-лейтенант?

— Есть кое-что! — весело отзывается тот. — Новый курс — домой!

…Лодка у пирса. Моряки выходят на верхнюю палубу. Пьянит чистый, напоенный ароматами земли воздух.

Офицеры разошлись по домам. Получило увольнение большинство матросов. Нефедова отправили в госпиталь. А врач все занят: надо подготовить к сдаче на склад остатки продовольствия.

— Товарищ лейтенант, вас вызывают в проходную! — кричит в открытый рубочный люк вахтенный.

Семен выбирается на мостик.

— Кто вызывает?

— Говорят, женщина какая-то.

Лейтенант спешит. Но земля колеблется под ногами, к горлу подступает тошнота. Так всегда бывает, когда сходишь на берег после качающейся палубы.

Кто его может ждать? Неужели… Ему верится и не верится.

Возле будки — Лена. Она бросается к нему, прижимается лицом к его засаленной, пропахшей всеми запахами отсека куртке.