Александр Журавлев - Рассказы о героях

Мокрую европейскую зиму 1945 года Родимцев встречал уже на территории Германии. Он готовил войска к решительному наступлению и в феврале с Одерского плацдарма перешел в наступление, завершившееся 24 апреля 1945 года выходом на Эльбу в районе города Торгау.

Под стенами этой замшелой крепости гвардейцы встретились с войсками союзников. Встреча вошла в историю. Американские солдаты, военный путь которых во второй мировой войне был значительно легче и короче нашего пути, удивлялись выправке, здоровью и молодцеватому виду гвардейцев, только что вышедших из ожесточенного боя. Это был большой праздник, радостная встреча, и, казалось бы, для Родимцева и его корпуса, прошедшего дорогами войны более семи с половиной тысяч километров, война уже закончилась. Но нет! Корпус получил приказ повернуть на юг, в тяжелом бою он взял бессмысленно разрушенный бомбардировкой союзников Дрезден. Но и здесь 7 мая война для Родимцева еще не закончилась. 9 и 10 мая, когда в Москве уже гремели победные залпы, гвардейцы Родимцева сражались на улицах Праги. И только здесь закончилась война и для Родимцева. К семи с половиной тысячам километров боевого пути прибавилось еще пятьсот.

Победы бригады, дивизии, а затем корпуса не были только личным успехом их командира.

Всегда, когда я бывал в штабе Родимцева, я видел его окруженным верными товарищами — политработниками и штабистами, начальниками служб и родов войск. Принимая решение, командир подолгу советовался с ними, совместно с ними вырабатывал план операции.

И не случайно, что политработники 13-й гвардейской дивизии Шумилов, Марченко, Шур стали генералами в огне боев. Бывают подвиги, делающие бойца героем в удивительно короткий срок: один день — форсирование реки, одна ночь — горящий танк, мгновенная, беспримерно смелая атака. Но есть подвиги, которые не определишь днем, мгновением. Вторая золотая звезда загорелась на груди генерала Александра Родимцева, как отсвет тысяч подвигов, совершенных бойцами его соединения, выпестованными и руководимыми им.

Все эти годы генерал занимался воспитанием войск, воспитанием солдат. Воспитанник армии, ставший в ее рядах комсомольцем и коммунистом, он считается в военной среде человеком легендарной личной храбрости. Как свидетель подтверждаю: да, для генерала Родимцева понятия «страх» не существует. Но не безрассудство, а спокойный, точный расчет всегда руководил им в боевой обстановке. По счастливой случайности, ни одна пуля, ни один осколок ни разу не задел его. Он вышел из войны молодым человеком с едва серебрящейся головой и веселыми юными глазами в тяжелых, словно набухших от четырехлетней бессонницы веках. Он и сейчас продолжает службу в наших Вооруженных Силах. Второй ромб, свидетельствующий об окончании Высшей военной академии, появился на его мундире рядом со многими орденами, которыми наградила его Родина, крестами и звездами, которыми отметили его доблесть иностранные государства.

И сейчас, приехав в войска, генерал-полковник считает своим долгом знать солдат, учить их так, чтобы им передалась непреклонность защитников Мадрида, Киева, Сталинграда, героев Сандомирского плацдарма и освобождения Праги.

1965 г.

Герой Советского Союза

Николай Андреевич Рощин

Гвардейская часть, преследуя отступающего врага, с боями подошла к Тиссе.

Была темная осенняя ночь. Шел мелкий назойливый дождь. Порывистый холодный ветер швырял в лицо колючие капли воды.

Поеживаясь от прохлады, сержант Николай Рощин прислонился к стенке окопа и всматривался в берег реки. Рядом с Николаем окопались воины его отделения. К переправе все было готово: подвезены лодки, поделаны легкие плоты.

К Рощину подошел начальник инженерной службы полка.

— Отделение саперов готово к выполнению задания, — доложил ему сержант.

Офицер с уважением посмотрел на подтянутого, стройного воина и пошел к реке. Николай последовал за ним. Остановились на прибрежном песке. Первым нарушил молчание Рощин:

— Рек мы не мало форсировали, товарищ капитан. Переплывем и эту…

— Будем переправляться там, где река разделяется на два рукава, — сказал офицер. — Сначала перебросим подразделения на остров, они выбьют оттуда гитлеровцев, а потом будем форсировать старое русло. Главное — добиться внезапности. Задача серьезная…

Сержант вытер рукой мокрое лицо:

— От трудностей не прятались, перед опасностью не пасовали, и эту задачу выполним!

….Долгими бывают минуты перед боем. Лежа в окопе, Николай думал о своей жизни. Он видел себя вихрастым мальчишкой на берегу родного Урала. Хотелось многое знать, многое видеть. Он хорошо учился в школе. Будущее представлялось ясным и безоблачным. Он был счастлив, что родился в Советской стране, где перед молодежью открыты все пути — работай, учись, дерзай!

Но наступил тяжелый сорок первый год. В октябре комсомолец Рощин получил повестку из военкомата. Провожать его в армию пришла вся семья. Перед отходом эшелона отец крепко обнял сына:

— Ну, Коля, идешь ты защищать нашу Родину от проклятых фашистов. Бей их, иродов, крепче!

Рощин был зачислен в воздушно-десантную часть. За год учебы им была исхожена не одна сотня километров дорог, перекопано много земли, продырявлены десятки мишеней, взорвано большое количество мин, совершено несколько учебных прыжков с самолета. Учась, не жалея сил, комсомолец Рощин жил одной мыслью: скорей бы в бой, скорей бы сразиться с фашистами.

Такое время настало. Часть была переброшена в район, где наши войска вели тяжелые бои с врагом.

…В одной из контратак вражеский снайпер ранил старшего сержанта Дишанина. Два бойца, пытавшиеся подползти к Дишанину, были также ранены. Николай, плотно прижимаясь к земле, подобрался поближе к вражеским окопам и, улучив момент, дал длинную очередь из ручного пулемета. Огонь со стороны гитлеровцев прекратился. Воспользовавшись замешательством врага, наши бойцы выскочили из окопов и на плащпалатках вытащили из-под огня своих раненых товарищей. Отползая обратно, Рощин попал под минометный обстрел и был ранен. С трудом он добрался до траншеи.

Из госпиталя Рощин вернулся в свою часть. Его назначили в саперный взвод. Он стал осваивать новую для него профессию.

Однажды Рощину с группой бойцов было приказано взорвать мост в тылу врага. Темной ночью саперы скрытно пробрались к мосту. Рощин в короткой схватке снял часового, а остальные воины расправились с другими гитлеровцами. Но все же одному вражескому солдату удалось уйти и поднять тревогу. Рощин и его товарищи успели заминировать мост, и когда гитлеровские солдаты подбежали к нему, раздался взрыв. Десятки фашистов нашли себе могилу под обломками моста.