Марина Чечнева - Небо остается нашим

- Нет, Женечка, не луна… Просто, когда видишь рядом прекрасное, хочется помолчать…

Руднева отошла от окна.

- Самое прекрасное, по-моему, это истинная поэзия… Вот и осень. Пушкин очень любил ее. Я тоже люблю. Сколько мыслей охватывает человека именно в это время года! Сколько вокруг нежной печали и мечтательной грусти… - Женя замолчала, думая о чем-то своем.

- А чего мы, собственно, приуныли, девочки? О чем загрустили? О прошлом? Так ведь мы молоды, все еще впереди. - Надя Попова говорит тихо, но очень проникновенно. - Выше голову, подружки! Вспомним-ка лучше, какие песни поются в осеннюю пору. Жаль, нет гитары… Да, впрочем, можно и без нее. Помните:

Я пережил свои желанья, я разлюбил свои мечты, Остались мне одни страданья, плоды сердечной пустоты…

Однако не очень-то пелось без гитары. Снова в комнате наступила тишина. И снова зазвучал нежный и таинственный голос Жени Рудневой. Она продолжила свою красивую импровизацию:

- Леса загорелись в первом нежном багрянце, а в воздухе тихо плывут куда-то серебристые нити… Ярче и заманчивей сверкают в небе таинственные звезды…

- И почему-то хочется вдруг плакать, - грустно добавляет Оля Клюева. - А еще хочется петь без конца разные песни, больше - грустные…

- Почему-то осенью все кругом кажется золотистым, - продолжает мысль подруги Женя Руднева. - И падающие медленным дождем желтые листья в Летнем саду, и бледный свет вечерней вари над Невой, и крылья птиц в лучах заходящего солнца, и вот эти далекие горные вершины… Да и сама осень кажется гигантской золотой птицей, распластавшей над землей крылья… [85]

Незаметно подошли октябрьские праздники. Незадолго до них полк посетили командующий фронтом генерал армии И. В. Тюленев и командующий 4-й воздушной армией генерал-майор авиации К. А. Вершинин. Ивану Владимировичу не понравилось, что мы ходим в брюках. Он сказал, что незачем женщинам ходить в мужской армейской форме, и тут же приказал сшить всему составу шерстяные юбки, гимнастерки и хромовые сапоги.

- Раз уж ваш полк женский, так вы должны быть женщинами во всем, - сказал нам генерал. - А иначе вы и сами забудете, что принадлежите к прекрасному полу.

Вручив девушкам награды, гости уехали.

Вскоре мы действительно получили новенькую форму. Времени до праздников оставалось в обрез, и мы деятельно готовились к ним. Полковой врач Ольга Жуковская в отчаянии только охала и хваталась руками за голову, видя, в каком огромном количестве истребляют наши артисты марлю и акрихин.

- Пощадите, девушки! - молила она. - Не шейте себе таких пышных сарафанов.

Наконец все было готово. Вечером приехали гости - наши братцы из полка К. Д. Бочарова и все командование 218-й дивизии во главе с Д. Д. Поповым, который к тому времени стал генерал-майором. В небольшом зале нашего импровизированного клуба яблоку негде было упасть. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде!

Все шло как положено. Война не исключила из нашей жизни отдых. Она оторвала нас от семей и родных, разбросала по землянкам, окопам, фронтовым аэродромам, по далеким и ближним тылам, но не смогла лишить наши души самого главного - жажды жизни, любви к ней. Напротив, она еще больше обострила это чувство и заставила каждого полнее осознать простую, но прекрасную истину - что он человек и ничто человеческое ему не чуждо.

И когда Валя Ступина, открывшая праздничный вечер, закончила свое выступление песней «В землянке», в зале на мгновение установилась тишина. В простых, бесхитростных словах этой песни мы узнавали свою судьбу. Как и безымянный герой песни, каждый наперекор суровой вьюге войны помнил о голубом небе и солнце, о счастье, о любви, обо всем, ради чего он недосыпал, мерз в окопах, [86] поднимался в атаку и, если надо, бросался грудью на амбразуры вражеских дотов.

Вот о чем пела девушка в солдатской форме, вот какие думы и чувства рождала песня у слушателей. Вообще песня на фронте была нашим неизменным спутником, верным другом, она звала и вела за собой, помогала жить и сражаться. Часто перед полетами, когда плотные сумерки южной ночи спускались на землю, мы собирались у самолетов и пели. Нередко первой начинала Бершанская. Евдокия Давыдовна хорошо знала народные песни, а ее мягкий приятный голос был удивительно созвучен их вольным лирическим напевам.

Эти ночи, как наяву, встают передо мной. Призывно мерцают в бездонной вышине звезды, с гор тянет холодком, издали доносится неясный шум передовой. А по аэродрому движутся тени. Песня льется, льется и не кончается. На смену одной спешит другая… И каждая рождает в душе свой отклик. Первая печалит, вторая радует, третья навевает легкую грусть и как бы вызывает сожаление о чем-то далеком, неясном. Сколько песен, столько и чувств. Но есть в песнях одно общее, что роднит их, - к ним нельзя быть равнодушным. Особенно остро я почувствовала это на фронте и нередко задумывалась, почему так происходит. Наверное, не только потому, что мелодия ласкает слух, вызывает определенные чувства, рождает ассоциации. Мелодия организует в единую систему множество разрозненных мыслей и чувств, направляет их в одно русло и тем самым как бы соединяет поющих незримыми нитями, помогает лучше и полнее понимать друг друга, а стало быть, сплачивает людей и их усилия в бою, труде, учебе, в том, что называется одним многогранным словом - жизнь.

Однако я отвлеклась от рассказа о праздничном вечере. Кстати, в репертуаре его преобладали именно песни. Выступали почти все наши основные солисты: Дина Никулина, Рая Аронова, Люба Варакина, Рая Маздрина. Шумный успех выпал на долю Ани Шерстневой и Аси Пинчук, исполнивших саратовские частушки. Закончился концерт чтением поэмы о нашем полке, которую написала Ира Каширина.

…И так мы воюем, и летчики-братцы

Сестричками девушек наших зовут. [ 87]

В семье боевой мы, как равные, драться

За Родину будем, за радостный труд.

Пока хоть один из фашистов проклятых

На нашей земле будет воздух смердить,

Мы вахту почетную, сестры, не сменим,

За нами народ, мы должны победить!

Эти два последних четверостишия нам особенно понравились большим оптимизмом, глубокой верой в нашу окончательную победу.

Праздник мы провели весело, интересно. А затем для нас вновь наступили боевые будни.

* * *

Ненастная осенняя погода сильно затрудняла полеты. Но командир нашей эскадрильи Серафима Амосова уверенно вылетала в бой первой, а за ней следовали все экипажи. Может быть, мы были пристрастны, но считали Амосову лучшим комэском в полку. Воюя рядом с ней, я многому училась, многое перенимала у нее. Летчицы, штурманы, техники, вооруженцы тоже прошли благодаря ей хорошую школу. Амосову любили и уважали не только как требовательного начальника, но и как прекрасного товарища, верного, отзывчивого друга.