Георгий Миронов - Мы поднимались в атаку

Остро чувствую расставание с родным городом, в котором родился, учился, который теперь надо оборонять. Смотрю: Ира непривычно стихла, и все ребята и девочки неотрывно глядят на убегающие от нас все дальше большие и одноэтажные дома Рабочего городка в березах и акациях, которые еще не успели растерять листвы в эту теплую осень. Да, нам есть что защищать! Пусть наш двадцать четвертый год не взяли в армию — пока потрудимся на строительстве укреплений. Не ходить фашисту по нашим улицам, не пить ему воды из веселой синей Москвы-реки!

Вот уже из-за холмов, скрывших город, сиротливо выглядывает башенка радиостанции, похожая на шелом ратника. Скоро и она пропадает. В кузове молчание — каждый думает о своем.

…Новое утро начинается со сводки Советского информбюро. Дальше так и пойдет: если она не печальная, мы шумно радуемся. Если тяжелая — копаем с удвоенным ожесточением; «Вот, гитлеровские псы, наш ответ!»

А нормы большие, и пока их не выполняем. Рассчитаны эти кубы на привыкших к земляным работам бойцов; грунт каменистый, высокой трудности.

Да, крепка земля древних городищ и сторожевых курганов. Нас расставили так, чтобы парни и девушки чередовались: в смешанных бригадах работа спорилась. Мы, ребята, действуем кирками и ломами, девчата — штыковыми или совковыми лопатами выбирают грунт.

Выходим мы на работу на следующее же после приезда утро. С вечера в темноте уже устроились в колхозном клубе: набили соломой привезенные с собой матрацные и наволочные мешки; колхозники загодя соорудили нам во дворе навес для столовой, длинные столы и лавки вытесали, поставили коллективные умывальники, поодаль — деликатные домики с буквами М и Ж… А утром еще в темноте; «Па-дъе-о-ом! — совсем как в армии. Тут же просыпается громкоговоритель: раздается громкий бой курантов Кремля и вслед — сводка.

«От Советского информбюро, — торжественно читает громогласный Левитан. — Передаем вечернее сообщение. За… сентября…»

Сводка не радостная. Враг на восточном берегу Днепра. Ну, если нет до Ленинска крупных водных преград, мы соорудим такой рубеж, о который разобьются фашистские войска. Но неужели они пройдут эти полтысячи километров нашей земли, сотни городов и деревень, где живут миллионы людей?! Где же, наконец, мы застопорим нашествие? Невыносимо слушать, что «после упорных и ожесточенных боев наши войска оставили город…».

Но есть свидетельства растущей нашей силы. Получает отпор заклятый враг. Передали по радио: присвоены генеральские звания Еременко, Коневу, Рокоссовскому, Плиеву, Копцову, Доватору. Героями Социалистического Труда стали Зальцман и Котин. Этих людей еще мало знает страна, их слава была впереди… Верится: если боевые генералы заслужили свое в тяжких условиях отступления, то недалек час, когда поведут они свои дивизии, корпуса, армии, фронты в победные бои; а тыл — уральский, сибирский, волжский — даст необходимое вооружение для родной Красной Армии.

А пока надо работать, перебороть себя. Мы не просто ученики, которые «хорошими и отличными отметками бьют врага», как твердили учителя, — мы можем помочь защитить свой город и, значит, приблизить нашу выстраданную, завоеванную победу.

Трассировку будущей линии обороны — в нее войдут окопы, ячейки для стрельбы, площадки для пулеметчиков, расчетов противотанковых ружей, ходы сообщения, блиндажи, медпункты — производят саперы во главе с руководителем работ, знакомым нам воеиинженером третьего ранга. Со склона холма, где пройдет передняя траншея, отлично видна местность далеко вперед и на фланги. Место для обороны выбрано удачно: справа шоссе, слева железная дорога, значит, части, что укрепятся на гряде холмов, смогут контролировать подступы к участку, обе дороги и действия врага, который подойдёт только под прицелом наших винтовок, пушек, пулеметов. Так объяснил специалист — сапер.

— Ну а теперь начинайте, товарищи, — почему-то сняв фуражку, произносит он торжественно. — В добрый час. Расшибутся они об этот рубеж, я верю. Это и моя первая линия обороны, я ведь не кадровый, я командир запаса. У всех бывает первая главная линия…

Хмурый прохладный день. С «дозорного кургана», как его окрестил Игорь Королев, видна панорама стройки. От горизонта до горизонта тысячи горожан сооружают оборонительный рубеж, чтобы не пустить фашистов в свой город и дальше к Москве. Женщин значительно меньше мужчин, масса молодежи. Несмотря на погоду, девчата одеты так, что из-под темных нерадостных телогреек и пальто видно веселое разноцветье платьев, на всех яркие шапочки, береты. Ира рядом — невысокая, крепенькая, в куртке и малиновом беретике.

— Женщины всегда останутся женщинами, — философски изрекает Сашка Чесноков, поймав мой взгляд. Сашка доволен, что много людей вокруг, он разбитной, нахальный, особенно с девчонками, таким его помню с младших классов. Ребята хохочут, а девушки краснеют и налегают на лопаты.

Как здорово, что наш десятый «А» в полном составе. Никто не воспользовался освобождением, хотя у Иры не прошла ангина, а Вовочка Шевченко простужен и гундосит. Парень из параллельного десятого, освобожденный по болезни железок, привел мать, и она за него просила: стыдно отставать от всех. Вот Спартак Данильченко, Роза Маркарьян, Толик Швец, Борис Камышансков, Рива Шоган, Света Клюева, Энгельс Корнилов, Ким Петровский. Этот Ким эвакуировался из Киева; родители, оба врачи, ушли в армию, а он едва выбрался с бабушкой. Их бомбили, обстреливали с самолетов, он видел убитых, в том числе детей. Рассказывает об этом неохотно и смотрит мимо тебя, будто хочет разглядеть, понять: как можно с бреющего бомбить поезда с ранеными, стрелять в мирные эшелоны, когда видно, что в них не воинские части?..

Трудимся долго и упорно, без передышек, как говорят в армии, перекуров. Подходит руководитель работ, говорит:

— Перекур, товарищи.

— А мы не курим, — отвечает кто-то из девушек, и все смеются. — Даже наши мальчики не курят. Один Чесноков.

Это верно: не приохотились. Бравировать папироской или стаканом вина не любим. У нас много дел поинтересней, и подогревать себя спиртным нет необходимости. Сашка закуривает скрутку махорки, кашляет и хвалит, что крепко дерет. Но военинженер обращается не к нему, а ко всем нам. В этих местах обнаружили древнее погребение, представляющее научный интерес. Как мы думаем: почему? Он оглядывает всех усталыми, но сейчас насмешливыми глазами.

— Кто отгадает, после победы возьму в археологическую экспедицию.

— До победы дожить надо, — выкашливает вместе с дымом Сашка.

— Пустое говоришь, — отрезает сапер, — такая великая страна, как наша, собирается с силами, и недалек час торжества… — Это он произносит без агитационного нажима, но меня осеняет: для бывшего археолога самое важное — вселить в нас веру. — Так как же, друзья, с моим вопросом?