Степан Калинин - Размышляя о минувшем

— Офицер? — спросил я Коновалова.

— Так точно, штабс–капитан.

— Что привело вас к нам?

— Хочу служить Советской власти.

Мальков добавил:

— Я много лет работал бухгалтером крупной московской фирмы. Надеюсь, что мои знания и опыт пригодятся вам.

— А у вас какая специальность, кроме военной? — снова обратился я к Коновалову.

— Тоже бухгалтер–экономист. До войны работал под руководством Александра Федоровича Малькова.

Я понимал, что вряд ли им близки и дороги интересы Советской власти, но все же рискнул зачислить их в штат: такие специалисты нам были нужны.

В Александре Федоровиче Малькове мы не ошиблись. Он честно служил Родине и в гражданскую войну, и в период мирного социалистического строительства. В годы Великой Отечественной войны мне пришлось встречаться с ним в штабе Приволжского военного округа, где он с исключительной добросовестностью выполнял обязанности штабного офицера. Что же касается Коновалова, то он оказался изменником — перебежал к белым при подходе их к Самаре.

После того как все было подготовлено к выезду на Волгу, часть людей и имущество отправили в Самару. Мне снова пришлось ехать в Петроград, чтобы решить ряд организационных вопросов и получить деньги.

Для выполнения операции по заготовке хлеба предстояло получить семь миллионов рублей. Сумма огромная. С трудом добился в Петроградском Совете оформления необходимых документов на получение денег.

Было воскресенье — банк закрыт. Узнал номер квартирного телефона тогдашнего управляющего государственным банком. Позвонил.

— Приезжайте в банк, — ответил он. — Через полчаса я буду там. Кассир предупрежден. Ваше счастье, что сегодня по распоряжению Владимира Ильича должны выдавать деньги Балтийскому заводу для расчета с рабочими, а то пришлось бы ожидать до завтра.

Еду в банк. В кармане у меня, кроме партийного билета, удостоверения на имя исполняющего обязанности командира давно несуществующей 7‑й роты 12‑го запасного полка и чека на получение денег, никаких документов. Думаю: выдадут ли? Уж очень большая сумма.

Однако опасения оказались напрасными. Управляющего банком разыскал в подвале огромного здания. С ним — кассир и несколько других служащих. Я подал чек вместе с партийным билетом. Управляющий внимательно проверил документы, сличил с телеграммой.

— Все в порядке, — сказал он и тут же распорядился выдать деньги.

Как ни старался я все пачки ассигнаций упрятать в чемодан, ничего из этого не получилось. Более чем полмиллиона рублей пришлось отдельной пачкой заворачивать в газету, перевязывать шпагатом.

Тут же возле банка нанял извозчика, который отвез меня на Николаевский (ныне Московский) вокзал, а там носильщик помог донести тяжелый чемодан до штабного вагона. Аккуратно уложив деньги в несгораемый шкаф, я с облегчением вздохнул. Только теперь пришло в голову, как нелепо я поступил, не взяв с собой при поездке в банк охрану.

Казалось чудом, что я без каких–либо происшествий провез по улицам города, в котором в те дни орудовало немало всякого рода воровских шаек, такую огромную сумму денег. Никто, как видно, даже не подозревал, что один человек, без всякой охраны, мог везти в чемодане миллионы. Возможно, потому и обошлось все благополучно.

В Москве доложил Кудинскому о выполнении задания. Большую часть денег передал ему и, не задерживаясь, с частью отряда выехал на Волгу.

В Самару наш поезд прибыл в первых числах марта. На следующий день я представился председателю губернского комитета партии Валериану Владимировичу Куйбышеву. Он расспрашивал меня, как очевидца, о последних событиях в Петрограде и Москве, рассказал о положении в губернии, обещал всяческое содействие в заготовке хлеба.

Это содействие Валериана Владимировича мы чувствовали буквально во всем. Он помог нам подобрать из местных коммунистов заготовителей хлеба, предоставил необходимые помещения. Под мануфактуру пришлось занять пустовавшие в то время склады американской компании по торговле сельскохозяйственными орудиями. Американский консул заявил протест, грозился жаловаться в Совнарком, но после разговора с В. В. Куйбышевым удовлетворился обещанием, что склады будут освобождены, как только Советская республика восстановит торговые связи с Северо — Американскими Соединенными Штатами.

Разослали заготовителей с небольшими группами бойцов по уездам. Несколько таких групп выехало в соседние с Самарой губернии. И хлеб пошел, хотя поступало его не так много, как хотелось.

Вскоре приехал Кудинский, получивший к тому времени уже новее назначение, передал мне под расписку деньги, предназначенные для заготовки хлеба, и в тот же день отбыл в Москву.

Это была моя последняя встреча с Кудинским. Из Москвы он вместе с отрядом М. В. Минаева выехал куда–то под Киев. Там не прекращались ожесточенные бои с немцами и гайдамаками. В одном из боев Кудинский был тяжело ранен, захвачен гайдамаками и по приказу гетмана Скоропадского повешен.

Добрая и светлая память о Кудинском, человеке несгибаемой воли, сильного характера и душевной теплоты, осталась у меня на всю жизнь.

Я по–прежнему именовался начальником штаба командующего Северными Военно–революционными отрядами, хотя самих отрядов уже не было. При мне оставалась лишь артиллерийская батарея и человек сто красногвардейцев для охраны складов и сопровождения эшелонов с хлебом. Да и вообще войск в Самаре в тот период было мало. Кроме подчиненных мне подразделений, в городе дислоцировался только один Самарский полк, сформированный главным образом из местных рабочих–добровольцев и вернувшихся с фронта солдат.

В губкоме и губисполкоме прекрасно понимали, что такого количества войск в условиях, когда контрреволюционные элементы начинали проявлять все большую активность, было явно недостаточно. Однако для формирования новых частей в то время не было возможностей.

Не помню сейчас точно, в конце марта или начале апреля, в Самаре произошло событие, взволновавшее всю партийную организацию. В город неожиданно, без всякого предупреждения, прибыл эшелон балтийских моряков во главе с П. Е. Дыбенко. Вначале мы обрадовались новому пополнению. Но в тот же день в губком пришла телеграмма за подписью М. Д. Бонч — Бруевича [3] Михаил Дмитриевич Бонч — Бруевич был в то время военным руководителем Высшего Военного Совета. . В телеграмме предлагалось немедленно задержать Дыбенко и препроводить в Москву за самовольное оставление вместе с отрядом боевой позиции под Нарвой.

Валериан Владимирович Куйбышев поручил мне доставить Дыбенко в губком.

— Нужно сделать это так, чтобы не было никаких эксцессов, — пояснил он. — Надо разобраться, в чем дело. Дыбенко — старый большевик, боевой матрос. Не верю, что он изменил Советской власти.