Александр Грачёв - Падение Тисима-Реттоо

Разговор был недолгим. Миссия японцев состояла лишь в том, чтобы уведомить советское командование о желании японского командования установить перемирие между войсками. Японские войска готовы сложить оружие на условиях, о которых договорятся сами командующие. Для личных переговоров командующих японские представители предложили устроить встречу неподалеку от главной военно-морской базы японцев на Минами — к югу от Северного плато. Туда должно подойти судно с советским командующим, к которому прибудет на своем корабле японский командующий.

— Ну что ж, перемирие так перемирие, — сказал советский генерал, пряча улыбку. — Сегодня к вечеру вы получите ответ.

Когда Грибанов перевел эти слова, генерал добавил:

— И еще переведите господину подполковнику: ответственность за безопасность судна, на котором будет находиться наш командующий, и безопасность четырех советских граждан, находящихся у японцев, возлагается на господина подполковника.

Подполковник Кувахара, выслушав Грибанова, раскланялся и дал слово чести японскою офицера, что все будет выполнено. С тем парламентеры отбыли.

Весь день на острове было тихо. Вечером наши парламентеры передали ответ японцам относительно встречи командующих. Встреча назначалась на завтра в десять часов утра в траверзе главной базы, в миле от берега. Японцы были поставлены в известность, что нашего флагмана будут охранять четыре мелких судна.

На следующий день утром советские корабли снялись с рейда. День выдался ясный, солнечный. Лишь редкие белогрудые облака вереницами тянулись по небу. На море было тихо. Впереди шли два сторожевика, за ними — эсминец под флагманским вымпелом. Колонну замыкали два торпедных катера. Командование, однако, находилось не на эсминце, а на втором сторожевике. Слева вставала цепь высоких обрывов и утесов острова. Их серые глыбы были испещрены черными дырками амбразур. Артиллерийские позиции были видны и на самой вершине обрывов; никакого японского судна на море не было видно.

— Слева по курсу на обрыве вижу движение у артиллерийских орудий! — докладывали наблюдатели на всех судах.

Последовала немедленная команда:

— Всем по-боевому! Орудия к бою!

Через иллюминаторы боевой рубки командующий и сопровождавшие его офицеры следили за морем и берегом.

— Провокация! — крикнул офицер, следивший за берегом. — Стреляют!

По краю обрыва замелькали языки пламени: сразу открыли огонь несколько орудий. Тяжелый грохот прокатился над морем. Фонтаны воды с глухим гулом поднялись вокруг кораблей. Один снаряд ударил в стрелу мачты головного эсминца, и стрела разлетелась вдребезги; другой снаряд разорвался на палубе сторожевика, ударившись в носовую лебедку. За первым залпом последовали второй и третий. С обрыва сорвались два самолета-торпедоносца и стали заходить на колонну советских кораблей. Эсминец и сторожевики открыли огонь из всех калибров. Тем временем торпедные катера круто развернулись и на всей скорости стали огибать колонну, оставляя позади плотные белые клубы дымовой завесы. Под прикрытием дыма суда зигзагами стали отходить в море. Вражеские снаряды падали то там, то тут. Позади послышался гул моторов — это торпедоносец лег на боевой курс и шел на флагманское судно. Вот от его фюзеляжа оторвалась длинная торпеда и черной сигарой полетела к кораблю. Эсминец успел сделать маневр вправо, и торпеда прошла в нескольких метрах в стороне. За первым торпедоносцем последовал второй, но его еще на расстоянии встретил сильный заградительный огонь зенитных орудий и пулеметов. Японец взмыл вверх, бросил торпеду как попало и направился к острову. Торпеда упала далеко в стороне от советских судов.

Артиллерийская дуэль продолжалась до тех пор, пока корабли, скрывшись за дымовой завесой, не ушли в море. А четверть часа спустя над позициями японцев по Северному плато загремела наша артиллерия. Столбы дыма и огня поднялись там, где находились вражеские траншеи. Это был достойный ответ на вероломство.

Советские суда вернулись к месту стоянки флота с обгорелой краской на стволах орудий, с массой осколков вражеских снарядов на палубах, с вмятинами от осколков на броневых частях, с убитыми и ранеными на палубах.

Весть о злодеянии моментально облетела все подразделения десантных войск. Десантники с нетерпением ждали приказа о штурме последних рубежей вражеской обороны. Но советское командование не торопилось: в штабе разрабатывался план всеобщего наступления с задачей очистить весь остров от вражеских войск и овладеть военно-морской базой, расположенной на западном берегу острова, в бухте Мисима.

В эту ночь Грибанов находился на флагманском корабле. Он участвовал в обсуждении плана наступления. Около двенадцати ночи командующий отпустил его отдыхать. Укладываясь в чистую постель, Грибанов перебирал в памяти детали встречи с подполковником Кувахара, вспоминал подробности провокационного обстрела советских кораблей, думал о судьбе четверых друзей, томящихся на острове Минами. Теперь он не верил, что они живы. Не встретит он больше Надю.

Утром в штабе стало известно, что на острове, в тылу наших войск, активизировались японские смертники. Ночью было зарезано несколько патрулей, с рассветом вражеские снайперы стреляли в каждого офицера, появлявшегося на берегу или на дороге, ведущей на юг. Десантники рассвирепели. В траншеях, на переднем крае, собирались группы смельчаков по пять-шесть человек и под покровом темноты подползали к вражеским траншеям, забрасывали их гранатами, а затем врывались туда. Японские солдаты, как правило, в панике оставляли позиции. На одном из участков десантники продвинулись таким способом более чем на два километра.

Подготовка к решающему штурму длилась трое суток. За это время на остров было доставлено много военной техники. Подошли новые транспорты с войсками, был создан крупный, резерв боеприпасов. Несколько раз за это время появлялись японские парламентеры. Сначала они принесли пачку листовок и просили раздать их советским солдатам на переднем крае. В листовках содержался любопытный текст, написанный от руки по-русски и отпечатанный на стеклографе:

«Сводка. Наши войска уже прекратили военные действия и для прекращения войны теперь с Главнокомандующим Вашего Войска наша комиссия продолжает договор. Поэтому прошу от души временно возвращаться в Ваш баз. Конец».

Парламентер, принесший эти листовки на командный пункт, заявил, что ему приказано дождаться ответа советского командования. Его бесцеремонно выпроводили.

Было ясно, что японцы неспроста затягивают переговоры.