Джастин Сарасен - Ведьма Сталинграда

Алекс переплела свои пальцы с Настиными и положила их соединенные руки к себе на колени. Она уловила запах Настиной кожи и волос, в котором чувствовалось армейское мыло, и попыталась понять, каким чудом летчица появилась в театре. Может ей, наконец, дали увольнительную, и она сначала навестила мать, а потом направилась в «Метрополь»? Так много вопросов – и никак не поговорить.

Неважно. Пусть у них не было возможности пообщаться, но Алекс все же чувствовала прикосновение Настиных пальцев и запах ее кожи, и восхитительную музыку, омывающую их – все это пьянило, пробуждая желание.

Музыка дошла до кульминации, а затем успокоилась – первый фрагмент закончился. Зрители стали аплодировать, и девушки расцепили руки, чтобы тоже поблагодарить артистов.

Терри наклонился вперед и кивнул Насте в знак приветствия, девушка робко улыбнулась ему в ответ. Алекс, сидевшая между ними, вдруг поняла, что они едва знают о существовании друг друга. Ей придется представить их друг другу официально.

После того, как музыканты снова настроили инструменты, оркестр заиграл второй фрагмент – сюиту из балета Прокофьева «Ромео и Джульетта». Настя прикрыла глаза и придвинулась к Алекс, чтобы их ноги соприкасались.

Журналистка украдкой бросила взгляд на сияющее юное лицо, обрамленное белокурыми кудряшками, выбивавшимися из-под военного головного убора. Затем Алекс опустила глаза на округлость груди, обтянутой гимнастеркой цвета хаки, и краем сознания заметила третью медаль, появившуюся на левом кармане. Еще один враг повержен, без сомнения. Странно, что медали за убийство людей носят прямо на сердце.

Раздалось стаккато, и Алекс на мгновение отвлеклась на балет, представив при этом, как они с Настей резвятся на залитом солнцем лугу. Это видение вызвало у нее улыбку: трудно ожидать, что Настя Дьяченко, награжденная медалями за истребление вражеских самолетов, станет бегать по лугам.

Прокофьев завершился под громкие аплодисменты, и Алекс, воспользовавшись моментом, наклонилась к Насте и прошептала:

– Как ты, милая? С тобой все в порядке?

– Со мной все хорошо, особенно сейчас, когда я с тобой, – тоже шепотом сказала летчица и провела губами по уху Алекс.

Оркестр заиграл увертюру Римского-Корсакова «Русская пасха»: словно в отдалении навязчиво зазвучали духовые рожки. Им ярко вторили флейты, вызывая в воображении пение птиц и искрящуюся на солнце росу.

Рожки задудели снова, теперь уже ближе, предвещая наступление чего-то величественного, но тут вступили медно-духовые инструменты, их звучание было более мрачным, почти зловещим, будто музыка сама себе противоречила. Ритмичный звук медно-духовых намекал на движение армий, но было неясно, наступали они или шли парадом, празднуя победу. Короткий шумный пассаж сменился мелодией торжества.

Странное чередование угрозы и ликования, казалось, было адресовано прямо Алекс. Взволнованная музыкой и в то же время охваченная предчувствием неминуемого отъезда летчицы, Алекс вдруг все поняла: страсть, звучавшая в музыке, была их с Настей страстью, и эта великолепная увертюра, казалось, рассказывала историю их любви.

Оркестр грянул в полную силу, басовые инструменты вибрировали, словно огромная машина, катившаяся по какой-то местности. Алекс вспомнила, что это было прославление воскресения Христа из мертвых, и финальные фанфары ознаменовали абсолютное торжество добра.

Когда музыка смолкла, Алек, не дожидаясь аплодисментов, повернулась к недоумевающему Терри и выпалила: «Мы в дамскую комнату!» Затем журналистка вскочила с места и потянула за собой Настю. Они прошли по коридору в туалет и заняли одну из кабинок.

От души радуясь, что стенки кабинки были от пола до потолка, Алекс привлекла к себе слегка шатавшуюся Настю и накрыла ее губы своими, подарив летчице долгий поцелуй.

Наконец, Алекс оторвалась от губ девушки и, тяжело дыша, спросила:

– Как ты нас нашла?

Настя прикусила ее ухо и пробормотала:

– Мне дали увольнительную на сутки. Я заскочила к маме. – Летчица прервалась на поцелуй. – Потом поехала в гостиницу и спросила там тебя. – Настя укусила Алекс за подбородок. – Администратор узнал меня, сказал, что вы пошли в театр, и даже назвал ваши места.

Удивленная Алекс откинула голову назад. Конечно, администратор! Он наверняка растаял, как воск, перед красоткой Настей и все ей выложил.

– Сколько времени у тебя еще осталось? Мы можем пойти ко мне в номер?

Настя, внезапно помрачнев, покачала головой.

– Нет. На дорогу уходит так много времени, а опоздание приравнивается к дезертирству. Я попаду под арест. Я уже рада тому, что отыскала тебя, особенно если учесть, что могут пройти недели… или месяцы, прежде чем мы увидимся снова.

Алекс окинула девушку внимательным взглядом, пытаясь запомнить эти светло-голубые глаза и полные губы.

– И мы без толку потратили драгоценный час на концерт, – констатировала она.

– Вовсе не без толку. Мы были вместе – и счастливы.

Американка нежно обрамила Настино лицо ладонями.

– Да, мы были вместе и сейчас вместе. Я люблю тебя, моя необузданная, безрассудная девчонка, и мне невыносима мысль, что я опять лишаюсь тебя, потому что ты снова уходишь на войну.

– Ты меня не потеряешь. Я останусь в живых ради тебя и вернусь, обещаю. Жди меня!

– Конечно, я буду ждать тебя, даже не сомневайся. А когда ты вернешься, когда все это закончится, я хочу полететь на самолете вместе с тобой. Я хочу научиться управлять Яком. Как думаешь, ваше командование разрешит мне это?

– Я могу узнать. Это было бы весело, да? Ты и я в небесах. Это почти так же хорошо, как заниматься с тобой любовью.

– Почти. – Алекс поцеловала летчицу снова, на этот раз требовательно и жадно, но Настя отпрянула от нее.

– Мне нужно идти. – С этими словами девушка распахнула дверь кабинки и убежала, не оглянувшись.

Немного постояв на месте, ошеломленная Алекс вышла в коридор. Терри ждал ее у первого яруса, он снова курил, стряхивая пепел в урну с песком.

– Что это за подружка? И что это вообще было?

– Это была Настя Дьяченко, ей дали короткую увольнительную. Я тебе о ней рассказывала, мы очень сблизились.

– Да брось, Алекс! Я же не твой дедушка и вижу романтические чувства, когда они есть. Я шокирован скорее не этим, а твоей опрометчивостью. Ты вообще представляешь, что в связи с этим может сделать НКВД?

– Думаешь, они следили? Даже здесь, в Большом?

– Может, и не напрямую, но, как мне кажется, кто-нибудь все равно заметил, что эта девушка приходила сюда, так что информация попадет куда надо. – Терри сделал очередную затяжку и выпустил дым уголком рта. – Ну так что, ты любишь эту девушку?

Алекс сначала колебалась, но потом произнесла: