Владимир Петров - Единая параллель

Конечно, кое в чем немцы поступают опрометчиво. Вряд ли, например, надо трубить на весь мир о военизации детей, перечислять атрибуты всех этих юнгфольк, юнгмедель, гитлерюгенд, восторженно умиляться ножам и кинжалам на бедрах сопливых «солдат рейха». И уж вовсе напрасно поднимать столько шума вокруг «еврейского вопроса», особенно по поводу «еврейского вето» во всех видах спорта. Это может оттолкнуть многих сторонников Германии, многих преданных борцов.

И вовсе глупость — попытки вернуться к древнегерманской религии. Тут явный прокол по геббельсовскому ведомству: «Пора нам позаботиться, чтобы еврейский ублюдок из Дома Давида не был навязан немецкому народу в качестве бога».

Хлестко сказано, но кто же виноват, что все христианское учение заимствовано у древних иудеев и все библейские персонажи начиная с Иисуса Христа и пророков — чистокровные евреи?

Очень много шероховатостей в нацистской пропаганде. Это — если сказать мягко.

Впрочем, движение растет, а значит, совершенствуется вся его система. Ведь в свое время первое издание «Майн кампф» тоже выглядело аляповато и малограмотно: ее отстукивал на машинке Гесс под диктовку Гитлера в тюремной камере. Зато сейчас, прошедшая сотни редакторских фильтров, книга в золотом переплете стала библией германской нации.

Излишняя шумливость — стиль современной Германии, наследованный от штурмовых отрядов Рема. Но это вовсе не пустой шум, а тактика прикрытия, за которой, как не раз демонстрировали штурмовики, непременно последуют события.

Их надо скоро ждать, они придут сюда, ибо, как со всей определенностью предсказывает «Майн кампф», острие «железного действия» будет направлено на Восток.

Шилов выключил приемник, отхлебнул суррогатного кофе и энергично тряхнул головой, словно отбрасывая прочь прилипчивую скороговорку берлинского диктора. Поморщился, сказал вслух: «Их глаубе дас нихт» [7] Я этому не верю ( нем .). .

Рассмеялся, поймав себя на том, что мыслит и говорит все еще по-немецки. А, собственно, чему он не поверил? Ах, да! Этой инсценировке в Лиге Наций, разыгранной представителем Данцига Грейзером. Конечно, это был просто спектакль, заранее отработанный гитлеровской дипломатией. Немцы мастаки на такие дела.

А в Европе жара… Тридцать градусов для Берлина многовато. Значит, большой расход пива, а у немцев, где пиво — там политика. Круг замыкается — все упирается в политику. Жди новостей.

Эта мысль и совсем развеселила Шилова. Подхватив полотенце, он собрался умываться на речку. Помедлив, бойко выпрыгнул в окно (чтобы не идти через двор, не дразнить сторожевого кобеля).

До речки он не дошел, пересекая дорогу, остановился: его заинтересовал конный обоз из нескольких телег, показавшихся из-за поворота. Странный какой-то обоз, необычный на вид. Лошади гладкие, гривастые, и брички с высокими бортами, каких на строительстве нет. На передней подводе большой кумачовый флаг. Может быть, очередное агитационное шествие?

Он уже стал прыгать по прибрежным камням, но тут его окликнули с дороги громко и требовательно:

— Товарищ Шилов! Шилов!

Звали именно его, как ни удивительно. Интересно зачем?

Шилов вернулся на дорогу, на ходу надевая только что снятую рубашку. Бросив на плечо полотенце, пригляделся: кричал, оказывается, не возчик с первой телеги, а председатель местного сельсовета, губастый, осанистый малый в выгоревшей красноармейской гимнастерке. (Шилов виделся с ним на парткоме, даже о чем-то беседовал незначительном.)

— Слушаю вас.

— Извините, товарищ Шилов… Тут такое дело, едем на стройку, в щебеночный карьер. Мужики из Кержацкой пади всем миром решили, стало быть, помощь оказать плотине. Красным обозом направляемся. Как положено.

— Так… — Шилов оценивающе оглядел обоз: десять бричек, очень даже неплохо. — И что же вы хотите?

— Ваше указание получить, — сказал председатель. — Чтобы, значит, у конторы не ждать, не торговаться, а сразу всем возчикам в карьер ехать. Согласно распоряжению начальника строительства. Вашему то есть.

— Да, но дело в том, что возчики нам не нужны, нам нужны только лошади.

— Как так? — насупился, помрачнел председатель.

— По штатному расписанию у нас нет вакантных должностей возчиков. Они заняты. Объясните это вашим товарищам.

Шилов чувствовал, что говорит излишне сухо, даже раздраженно, он никак не мог приглушить вспыхнувшее недовольство: приперлись чуть свет со своим обозом, умыться по-человечески не дадут… В конце концов, все это можно было решить у конторы в положенное время, даже с митинговыми речами, если уж на то пошло.

Большинство возчиков слышали разговор, возмущенно загалдели. А молодой чернобородый с передней телеги поднялся в рост, гаркнул:

— Слышь, чаво деется, братки? Им возчиков, говорит, не надо. А мы лошадей одних не дадим — замордуют их там. Значица, ежели не выходит по-нашему, мы теперя айда до дому! Повертай телеги!

— Погоди, Егорка, погоди! — Председатель дернул за рукав, осадил в бричку бойкого оратора. — Сядь и не гоношись! Сейчас разберемся.

Председатель сделал несколько шагов, и Шилов поежился в предчувствии возможной близкой ссоры: как истинный интеллигент, он не любил хамских разговоров. В качающейся, развязной походке держателя местной власти виделось нечто угрожающее. «Так подходят хулиганы где-нибудь в темном переулке», — с иронией подумал Шилов.

— Отойдем, поговорим… — буркнул председатель.

— Что?!

— Отойдем, говорю, в сторонку. — Он цепко ухватил Шилова за локоть, потянул к придорожным кустам. — Обменяемся мнениями.

Шилов вдруг вспомнил своего приятеля Эфраима Дрейцера, командира охранного эскадрона и любимца Льва Давыдовича Троцкого. Азартный спорщик и забияка, тот частенько хватал соперника за локоть: «Обменяемся мнениями!» А отведя за угол, сразу же, по-одесски, давал в морду. У этого молодчика те же ухватки, даже слова одинаковые.

— Что это значит? Куда вы меня тянете?

— Инженер! — Председатель говорил тихо, прямо-таки шипел, — Ты что такое говоришь людям?! Их советская власть в помощь тебе сагитировала, а ты чего говоришь?

— Но, но! — протестующе сказал Шилов. — Вы мне не тыкайте, товарищ! Не забывайтесь.

Однако сельсоветчик не обратил на это никакого внимания, только крепче сжал шиловский локоть, задышал в самое ухо:

— Ты соображаешь, что делаешь? Народ социализмом воспламененный, а вы загасить хотите? Знаем мы вас: спецов-интеллигентов! Знаем! Давай сейчас же приглашай народ на стройку и не выставляй меня дураком. Не то хуже тебе будет. Приглашай!

Шилов, признаться, несколько опешил, даже забеспокоился: мало ли что можно ожидать от этого увальня с бесноватым, бегающим взглядом. К тому же он то и дело недвусмысленно кладет правую руку на задний брючный карман. Черт знает, что ему еще взбредет в голову…