Гено Генов-Ватагин - Скажи им, мама, пусть помнят...

— Здравствуйте, товарищи, извините, я немного опоздала.

Застигнутые врасплох, смущенные, мы промолвили:

— Ничего, ничего, милости просим.

Мы почувствовали разочарование. Наши предположения о том, как будет выглядеть товарищ, которого мы ждали, совершенно отличались от действительности. Перед нами стояла нежная девушка с каштановыми волосами и прекрасными, большими глазами. Она была одета по моде, со вкусом. Мы тайком переглянулись: «Ничего себе ответственный товарищ из ЦК!»

Она, вероятно, поняла наши мысли, улыбнулась сердечно и протянула руку:

— Здравствуйте!

Мы уже прошли закалку в бою. Мне случалось вступать в ожесточенные перестрелки с полицией и солдатами, а Перван участвовал в сражении у Фердинандово. И сейчас, глядя на это хрупкое создание, мы испытывали недоумение. Наши представления о ЦК и его авторитете не совпадали с видом этой элегантной девушки. Но деваться некуда, мы подсели к печке и занялись делами. И снова нас постигло разочарование. На этот раз нас смутила маленькая записная книжка с позолотой, в которой она отмечала что-то изящной авторучкой.

«Неужели с помощью таких вот записных книжек нами будут руководить!» — недоумевали мы с Перваном.

— Ну, что у вас, товарищи? — спросила девушка и посмотрела на нас своими на редкость выразительными глазами, над которыми изгибались красивые густые брови.

— Нет, нет! — пробормотали мы виновато.

Тогда девушка заговорила сама.

— Нам нельзя ошибаться. Любая оплошность может нам дорого стоить. — Голос ее звучал уверенно, твердо и сразу же завладел нами. — Нельзя допускать, чтобы мы стали жертвами врага. Жизнь народа — наша жизнь, и ее нужно беречь — это наш долг! Ремсисты проявляют благородную инициативу, и очень важно развивать ее. Борьба ведется не только в горах, но и повсеместно. Здесь, в городе, то же самое — каждый день наполнен борьбой! — Глаза ее загорелись каким-то особенным блеском, она волновалась.

«Так вот ты какая!» — подумал я.

— Для нас наступают решительные дни, — продолжала она. — Дни, полные героизма и славы! Необходимо восстановить связи с другими районами. Вы знаете, что большая часть товарищей, отвечавших за эту работу, находится в тюрьме, а другие ушли в горы, стали партизанами. Наша задача заменить их, справиться с имеющимися трудностями и укрепить организацию. Без этого не может быть успешной борьбы. Все зависит от нашей организованности, товарищи!

Сколько силы и правды скрывалось в этих словах! Сколько воли и энергии таила в себе эта молодая девушка!

Так мы познакомились с Лиляной Димитровой — нашей Благой. Вся она излучала какое-то очарование, которое нас привлекало, покоряло, пленяло. Милый товарищ из ЦК!

Поздно ночью к нам зашла бабушка Кина:

— На сегодня хватит, не видите разве, который час? Перекусите на скорую руку и ложитесь спать!

— О, какой у вас строгий командир! — пошутила Лиляна.

Убрав со стола, бабушка Кина сказала, что будет спать у печки, а мы втроем — в другой комнате.

— Если кто-нибудь придет, я открою, — объяснила она. — А вам не нужно выходить.

Войти в дом можно было только через кухню, бабушка Кина считала, что должна находиться там, на своем посту.

— Спокойной ночи, ребята! До завтра.

— Спокойной ночи!

В комнате было очень холодно. Печки здесь не было. Мы легли прямо на пол, Лиляна между нами, и укрылись одним одеялом. Пытаясь хоть как-то согреть ее, мы прижались к ней спиной.

Я закрыл глаза, но долго не мог заснуть. Лежал все время на боку и за всю ночь не посмел даже шевельнуться. Твердые доски давали себя знать, плечо затекло, онемело, но я продолжал оставаться неподвижным — боялся разбудить Лиляну. Рядом со мной лежала не просто нежная девушка с большими красивыми глазами.

Утром мы проснулись рано. Мучительно ныли кости. Когда Лиляна вышла из комнаты, Перван улыбнулся:

— Ну, брат, окоченел я от холода. Всю ночь не спал, боялся, как бы не шевельнуться и не разбудить товарища.

— Я чувствую себя ничуть не лучше.

Через час мы разошлись в разные стороны.

— Встретимся снова здесь же, — сказала перед уходом Лиляна. — Бабушка Кина, жди нас!

— Буду ждать, дочка! Каждую ночь буду вас ждать…

Сейчас, когда я вспоминаю все это, острая боль снова сжимает мне горло, глаза увлажняются, дыхание замирает. Передо мной встает она — Лиляна — прекрасная девушка с глубокими, умными глазами и маленькой записной книжкой в руках.

Мрачный и глухой лес молчал, словно скрывал какую-то тайну. Пожелтевшая трава колыхалась под холодными порывами ветра. Он завывал в кустах и ветвях деревьев и вселял в душу тихую печаль.

Несколько партизан, прижавшихся друг к другу, прислушивались к долетавшим время от времени издалека выстрелам. Эти выстрелы нарушали тишину и напоминали о борьбе.

Воспользовавшись услугами предателей, которые указывали дорогу вооруженным до зубов карателям, враг сумел нанести удар среднегорским партизанам, которые понесли серьезные потери. Погибли десятки товарищей, а некоторые, оказавшись отрезанными от своих, в одиночку или группами скитались по окрестностям, голодные, без связи, плохо вооруженные.

Отряды были раздроблены. А у порога стояла зима. Требовалось встретить ее в полной готовности. Некоторые самые мелкие группы решили перезимовать в землянках, а часть товарищей — на квартирах в селах. Помимо большой партийной и ремсистской работы перед этими группами поставили также задачи ликвидировать известных нам фашистских прихвостней и агентов властей.

Несмотря на то что события разбросали нас в разные стороны, мы собирались в местах заранее условленных явок. Вот и тогда, после блокады, нас притягивала к себе кошара старого деда Кольо. Много пришлось пережить этому поседевшему человеку. Почти весь свой век, зимой и летом, он пас калоферское стадо. Немало ночей, когда, не переставая, лил дождь и завывал ветер, мы проводили у очага в его кошаре. И тогда дед Кольо, не умолкая, рассказывал нам разные истории, и вместе с ним мы мысленно следовали по тропинкам, по которым ходили гайдуки. Никогда я не ощущал с такой силой величие Ботева и Левского, как в те незабываемые вечера у этого удивительного старика. Бывало, уже за полночь, замолкла песня ветра, стихло все, забывшись в предутренней дреме, а дед Кольо все рассказывал и рассказывал…

Однажды морозной декабрьской ночью мы застали седоволосого старца взволнованным и очень встревоженным.

— Что нового, дед Кольо? — спросил его Добрян.

— Эх, ребята, с какими только негодяями не приходится встречаться!.. Вот Иван стал предателем, собирается отправиться в Пловдив. Этому сукину сыну мало крови, пролитой здесь по его милости, так он задумал делать пакости и в городе.